козлоногий нервно застучал копытом об пол. Но старик вроде не обратил на это обстоятельство ни малейшего внимания и стал рассказывать:
– Уже почти смеркалось. Я возвращался по мелкому поручению господина, – копыто при этих словах буквально застрекотало. Маар То Кин сделал паузу и продолжи: – И тогда увидел несчастного Рее Ол Дейна. Он уже был мертв.
– И никаких свидетелей?
– Ни одного живого существа.
– Может, вы что-то заметили?
– Заметил, мертвого Рее Ол Дейна, – огрызнулся старик.
– Тело Рее Ол Дейна сейчас…
– В вашем городском морге, – презрительно бросил Бруу То Вайл. – Ваше ведомство прислало какое-то предписание о «судебном осмотре и вскрытии тела в случае совершения злодеяния». Нам надо завтра сжечь его тело и отослать прах на родину. Я прибыл сюда от лица Его Величества обсудить вопросы мира, а моего соотечественника убивают на улицах Моршана!
– Мы обязательно найдем виновника. И я поспособствую, чтобы сегодня же вам отдали тело для «хаол ото».
Взгляд Бруу То Вайла изменился, в нем внезапно проступило уважение.
– Я буду вам очень признателен, – тон аховмедца потеплел. – Прошу прощения, я не запомнил, как вас зовут.
– Меркулов Витольд Львович.
– Вы мне нравитесь, Витольд Львович. Прошу вас, найдите преступника, и пусть его смерть будет долгой и мучительной.
– Я приложу все силы, – поклонился Меркулов.
Мих повторил движения господина, а пока нагибался, думал: «Это к чему хозяин все силы приложит: чтобы найти душегубца или убить его наиболее мучительно?»
Уже оказавшись в послушно ожидающей снаружи пролетке, орчук отер лоб и почувствовал, как взмокла спина. Не его это дело – вести переговоры, хоть и молчал, а вон как утомился.
– Любезнейший, в городской морг.
Извозчик выпучил глаза, но ума промолчать хватило.
– Что, Михайло, думаешь? – спросил Меркулов, когда пролетка покатила по мостовой.
– А что тут думать, – делано беззаботно отвечал орчук, хотя в голове у него все закипело. Как же, его сам господин спрашивает, – не говорят всей правды. У этого старика, как бишь его… Макар…
– Маар То Кин, – подсказал титулярный советник.
– У него глаза бегали. И рожу он два раза тер, верный признак.
– Так ты у нас физиогномист? – удивился Меркулов.
– Вы, господин, если обижать хотите, обижайте, я привычный, – потупился Мих. – Только просьба одна: на людях не поносите.
Витольд Львович рассмеялся, наверное, впервые за все время их знакомства. Ладно смеялся, по-мальчишески, закидывая голову и хлопая себя по колену. Вроде как ни старался быть холодным и сдержанным, а жизненный ключ все равно бил изнутри.
– Физиогномика – наука чтения человека по лицу. То есть посмотрел и сразу понимаешь, каков собеседник перед тобой: добр ли, зол, болен-здоров.
– Экие вы все слова придумываете заковыристые, – изумился большому уму господина Мих.
– А в общем ты прав.