Найдите гитару? Есть тут у кого-нибудь? В госпитале нельзя без гитары, как на фронте. Мы между жизнью и смертью.
После водки и такой рекомендации Герману и в самом деле захотелось петь, тем более, что эти двое, кажется, не приняли его всерьез! Мало ли, что Борис рассказывает, он чересчур пьян, много болтает. Если Герман споет, то отношение изменится. В это время раздался осторожный стук, дверь приоткрылась, показалась плешивая голова, утонувшая в больничной пижаме. Старичку было лет восемьдесят!
– Разрешите лечь в кровать?
– Рано еще! – усатый начальник махнул рукой. – Смотрите телевизор там.
– Извините, – дед исчез.
Герман отказывался что-либо понимать, мозги не работали. Это что получается, охранники выставили отсюда больных, ветеранов, а сами тут пир устроили? Заметив его взгляд, Борис пояснил:
– Это наша спецбольница, для афганцев. А нам подселяют пенсов. Они не воевали ни разу, блатные, лечатся на халяву, препараты дорогие, оборудование импортное.
Герман посмотрел на военачальников.
– Откуда тут позвонить можно? Недалеко моя знакомая живет, у нее есть гитара.
– Из ординаторской! Пошли, братан. – Борис тут же поднялся. Что за парень неугомонный! А может, так вот и надо жить? Словно последний день.
Это была не просто знакомая, а любовница Германа, она удачно не спала, даже пригласила в гости, причем всех, но товарищи Бориса идти отказались: служба!
– Она красивая? – Борис пьяно зажегся. – Пошли.
Как и следовало ожидать, у первой по пути палатки притормозили: идти с пустыми руками? Борис немедля засунул голову в окошечко, и как в сказке. Разверзлись хляби небесные. Опять пакет, бутылка одна, вторая, блок сигарет, консервы. Фантастика. Вот как такое может быть?
– Как ты это делаешь? – поинтересовался Герман, едва поспевая рядом со спутником. Борис был пьян, все ему ни почем, шагает, снег скрипит. Как же он в больнице лежал? В камуфляже. Тот остановился, повернул к спутнику изменившееся вдруг лицо, глаза дурные в темноте сверкают, пена на губах выступила, щека дергается.
– Ты меня достал, братан, – Борис сунул руку в один из множества карманов, набитых неизвестно чем. – Я тебе в зубы сейчас «лимонку» засуну. Ты сразу все поймешь. Понял?
Герман понял! Кто бы в ночной палатке там ни находился, мужик или баба, да хоть пять мужиков, гранату в окошко кинет, и что там будет, в палатке железной? Легче понести расходы. Глаза у Бориса такие, что сомневаться не приходится, он кинет. Герман трусом не был, а все же перетрусил.
– Ты чего, брат? Я просто спросил.
– А я просто показал, – Борис рассмеялся. – Объяснять долго! Кто захочет с контуженным связываться? Менты стороной обходят.
Присмиревший Герман едва поспевал за Борисом. А тот словно знал, куда идти! Жанна встретила их с радостью, давно не виделись. Ели, пили, танцевали. Опять гитара, каратэ, фокусы. На этот раз без поедания стекла. Кажется, Жанна понравилась Борису? Он ей тоже, Герман не возражал. Да пусть себе, гитару