мы перебрались в казарму второй роты. Наши бойцы не могли понять, почему два друга дерутся между собой. Для нас это был психологический тренинг. Досадно, что именно на это время выключили электричество и пришлось драться под свечкой. Друг на двадцать килограммов тяжелее, но я подвижней и решительней. Первый раунд был выигран мною. Умывшись, мы приступили ко второму, так как возник спор за первенство. Били почти вслепую. Я пропустил один удар в грудь, а соперник – три в лицо. Весть о том, что дерутся начмед и психолог, быстро облетела часть, и офицеры устроили тотализатор.
Когда же включили свет, вся наша спортивная комната была забрызгана кровью. Наутро я боялся смотреть на друга. Думал, что на этом наши отношения закончатся. Но он улыбался через заплывшие глаза, смачивал платок со льдом у носа и тихо, по-доброму матерился. Комбат приказал написать объяснительные по поводу драки, но мы отделались традиционными солдатскими отговорками: «Шёл, поскользнулся, упал».
После этого меня отправили в командировку в Краснодар, чтобы отвезти больного в неврологическое отделение и найти солдата, который не возвратился после лечения из тамошнего госпиталя. Как было известно из предыстории, дезертир делал ремонт на квартире санинструктора Катковой. С её слов, маленько тормозил. И для ускорения процесса она огрела его поленом по голове, а затем её новый воздыхатель – замполит части – приложил к нему свою руку. В итоге с закрытой черепно-мозговой травмой он пропал на несколько месяцев. Учитывая его прошлое: армянин, неполная семья, самовольное оставление части из Тамбова – не исключено, что скрывался дома.
Своего больного я «сдал» в госпиталь Моздока, а сам отправился в Ростов. Половину пути проехал на электричках, половину дороги на попутке-таблетке за символическую плату. Здесь пробыл три дня. Хотел привезти выписку из приказа на мой перевод, но меня разочаровали – никакого приказа не было и в помине. Отношение и представление на перевод уже год витало в неизвестных направлениях. Из Ростова я направился в Краснодар (семь часов езды на поезде), там и начал поиски сбежавшего солдата. В столице Кубани его не оказалось, что подтвердил и начмед госпиталя, где он лечился, и комендант Краснодара.
Из Краснодара мой путь лежал к станице Брюховецкой (это в сотне километрах от него) и далее на хутор Суворовский, о котором даже не знали местные таксисты и автобусные диспетчера. Однако товарищ М. вполне мог отсиживаться именно там. Я обратился в управление внутренних дел. Кто-то из оперов вспомнил, что это его район, но сказал, что вечером туда не поедет. На УАЗике меня отвезли в станичную гостиницу, где я снял койку в номере на восемь человек, а поутру вновь стал осаждать блюстителей порядка.
Пообщавшись с местной милицией, мы разработали план поисков и задержания. Поначалу необходимо было задержать хулигана-наркомана, а затем солдата-дезертира. Всё прошло успешно, и мы вместе возвратились в станицу. Первого сдали осведомители, а второго обнаружили спящим в заброшенном