заверяет, что с операциями во Франции пока ничего не ясно – то есть, в принципе, всё возможно. Особенно, если она скоро поправится. Только после разговора с Шуманом Вейль позволяет отвезти ее в больницу.
Слабоумная
Если бы нью-йоркская писательница и философ Айн Рэнд захотела найти воплощение тех ценностей, которые, по ее мнению, привели к катастрофе мировой войны, она не нашла бы кандидатуры лучше, чем реально существующая в Лондоне Симона Вейль. Весной 1943 года ничто не кажется Рэнд таким пагубным с политической точки зрения, как готовность пожертвовать собственной жизнью во имя нации. Ничто не кажется ей таким фатальным с моральной точки зрения, как стремление помочь другим. С философской точки зрения нет ничего глупее, чем слепо полагаться на Бога. С метафизической – нет ничего абсурднее, чем опираться в своих действиях на ценности, источником которых является потустороннее царство трансцендентности. И, наконец, с экзистентной (existentiell[7]) – нет ничего безумнее, чем личная аскеза ради спасения мира.
Именно такое мировоззрение вкупе с вытекающей из него этикой – настоящий враг. Рэнд ставит своей целью превзойти и полностью искоренить этого врага в любых его проявлениях. Никаких уступок иррационализму. Тем более если дело касается твоего собственного выживания.
За десять лет независимой жизни в качестве «свободной художницы» Рэнд в полной мере удостоверилась в том, что вопросы выживания – это прежде всего вопросы бизнеса. Особенно в США. Поэтому она так горячится в письме к своему редактору Арчибальду Огдену от 6 мая 1943 года:
Доверие – я понятия не имею, что означает это слово. Если Вы имеете в виду веру в религиозном смысле, то есть в смысле слепого согласия и принятия, то я не доверяю ничему и никому. Никогда не доверяла и не буду. Единственное, на что я опираюсь, – мой разум и факты.
Таково объяснение Рэнд основ ее миропонимания. И тотчас – переход к насущному:
Какие на данный момент существуют объективные предпосылки для того, чтобы издательство Bobbs-Merrill успешно продавало мой роман? Кому мне верить? И на каком основании?[24]
Она работала над книгой семь лет. Вложила в нее весь пыл своей жизненной энергии, все свои творческие силы, а главное – свою философию. Теперь же издательство собирается анонсировать Источник как любовную историю в архитектурном бюро. Пресс-служба отказывается даже донести до аудитории тот факт, что автор книги – женщина.
Если речь идет о доверии таким работникам, то это, несомненно, доверчивость слабоумного. <…> Вы уверены, что это то, чего Вы от меня ждете?[25]
Вопрос, конечно, риторический. На Рэнд смотрели по-разному. Но как на слабоумную – никогда. Напротив, все, говорившие с ней хотя бы пару минут, понимали, что имеют дело с интеллектом исключительной ясности и такой же исключительной бескомпромиссности. Ибо в центре мировых проблем окружающие видели не свои собственные жизни, а жизнь всех остальных. Тогда как Рэнд было безразлично, что́ все они