Николай Иванович Липницкий

Страж – это судьба


Скачать книгу

На печи было пусто. Скорее, по наитию, чем, что-то соображая, я натянул на босу ногу кроссовки и, как был в одних трусах, так и вышел на крыльцо. Ночная сырость взбодрила. Я поёжился и, уже, хотел вернуться в дом, когда со стороны реки, вдруг, услышал голоса. Крадучись, словно делаю что-то плохое, я подобрался к ограде и посмотрел вниз. На причале у лодки беседовали двое. Влажный воздух хорошо передавал звуки на расстоянии. Я узнал их по голосам, потому что в темноте разглядеть что-то было трудно.

      – То, что с племяшом несчастье приключилось, я сразу почувствовала, – монотонно вещала тётка Зойка. – У нас это, сам знаешь, в крови.

      – Да, – дед натужно кашлянул. – Это не люди, которые от природы оторвались и корней своих не помнят.

      – Вот, только, сразу выехать не получилось. Мохнатый, снова, шалить начал. Пока успокоила, пока грань утрясла, времени много прошло.

      – Зачем ты его сюда притащила? Не место человеку в приграничье. Не страж он. Трудно ему будет.

      – Если ему, сейчас, ногу не залечить, на всю жизнь колченогим останется. Жалко. Кровинушка, как-никак.

      – Он, прежде всего, человек. А человеку в приграничье тяжело. Даже, опасно.

      – Ты-то, чего выперся? Хорошо, ещё, личину людскую надеть догадался.

      – Видел, как парень на улицу вышел, а Мокрец в последнее время не в настроении. Вдруг бы утащил.

      – Знаю я, что Мокрец не в духе. Только, я наказала племяннику к реке не спускаться.

      – А он спустился.

      – Не увидел бы тебя, не спустился бы.

      – Ох, тяжело ему тут будет.

      – Я постараюсь оградить его от приграничников.

      – Как? Они людей не любят. Отвезла бы ты его назад в город.

      – Нет. Сначала, на ноги поставлю.

      Я, из разговора, так ничего и не понял. Зато, продрог от сырости, и мне опять захотелось в тёплую постель под пуховое одеяло. Я вернулся в дом, взобрался на кровать, накрылся с головой и, пригревшись, снова уснул. Не слышал, даже, как Зоя, зайдя, постояла надо мной, вздохнула и полезла к себе на печку.

      Когда, утром, я проснулся, по дому витал аромат свежей сдобы, на столе исходил паром самовар, а тётка Зойка с раскрасневшимся от огня лицом суетилась у печи.

      – Проснулся? – оглянулась она, когда я вышел из-за занавески. – Долго вы, городские, спать любите.

      – Так, утром же, спится лучше всего!

      – Утром самое время для дел. Граница между светом и тьмой. Много чего успеть можно.

      – Какая ещё граница?

      – Не бери в голову, это я, так, о своём. Ну? Давай, умывайся. Я блинчиков напекла.

      В умывальнике, вопреки моим ожиданиям, вода была тёплой. Я морально, уже, приготовился к колодезной, студёной. Тётка позаботилась. То-то ворчит, возясь у печи, что-то про изнеженных городских. А сама холодную воду с горячей до нужной кондиции разбавила, чтобы племяннику было приятнее умываться.

      – Садись быстрее, – подогнала меня тётка. – Блинчики стынут.

      Я посмотрел на гору янтарных блинов, исходящую паром, стоящие рядом блюдца с мёдом, сметаной и черничным