Настя тоже открыла свою дверь, собираясь уйти.
– Спокойной ночи, – эхом отозвался Ярик, уходя в квартиру.
Эрик с интересом смотрел, как Аня опрокидывает в себя второй шот подряд. Она поморщилась, а потом широко распахнула глаза и уставилась на парня. Их лица были совсем близко, и он почувствовал запах водки и клубничного ликера.
– Два подряд не слишком для тебя? – спросил парень, обхватывая пальцами стопку. – Там все-таки водка.
– Водка? – удивилась девушка. – Я думала, водка мерзкая. А это вкусненькое. – Она повертела перед собой пустую стопку.
– Думала… стой, ты что, водку не пила никогда? – удивился Эрик.
Они с Настей еще лет в шестнадцать перепробовали все, что было в баре маман. А было там много всего.
– Ну, я вообще-то не пью, – заметила Аня, пригубив четвертый по счету мохито.
– Что-то не похоже, – фыркнул Эрик, залпом выпивая содержимое стопки. – А вообще, правда вкусно.
Аня ничего не ответила ему, поглощенная странным ощущением легкости во всем теле. Посмотрела на свои пальцы с короткими бледно-розовыми ногтями, и те вдруг показались ей какими-то чужими. Она недоверчиво стала сгибать и разгибать пальцы, удивляясь тому, какие они тонкие и длинные. Ей срочно нужно было поделиться с кем-то своим открытием.
– Смотри, какие у меня красивые руки.
Она протянула руки Эрику, который только хихикнул, внимательно глядя на пальцы Ани. Они действительно были красивыми. И изящными. Он мягко сжал их в своих ладонях и погладил большими пальцами. Аня завороженно смотрела на их руки, лежащие на столе.
– Твои, кстати, тоже ничего.
– Ничего? И только? – возмутился Эрик.
Если он чем-то и гордился в этой жизни, то своими руками. Еще в шесть лет кто-то сказал его матери, что у него пальцы музыканта. И в тот же год он впервые взял скрипку в руки. Настя частенько подшучивала над тем, что у него руки холеные, как у девчонки. Эрика это не обижало. Он бы смело мог назвать свои руки идеальными, если бы не шрам, пересекавший его левую ладонь. В восемь лет он так глубоко порезался, что повредил сухожилия и какое-то время не мог толком сгибать пальцы. К счастью, все обошлось, но к острым ножам он с тех пор не прикасался.
– Ну ладно, красивые.
Аня игриво прищурилась и пощекотала ладонь Эрика.
– Бесполезно. Я не боюсь щекотки, – фыркнул парень, сжимая ее пальцы чуть сильнее.
– Не ревнивый, значит?
– Нисколько, – дернул плечом Эрик.
Он действительно не мог вспомнить, чтобы хоть когда-то ревновал. Разве что его бесили все ухажеры сестры, что можно было бы списать на братскую ревность, но парень предпочитал думать, что все Настины парни – козлы. К тому же, они надолго не задерживались, так что и ревновать-то было не к кому.
– Эрик, – Аня чуть наклонилась к нему, обдавая его своим клубничным дыханием, – мне кажется, со мной что-то не так. У меня ноги какие-то странные, – пробормотала она, ерзая на стуле. – Мне кажется, они… я не знаю…
– Так,