дополнительные стены. Я умру раньше, чем выберусь из Приюта; может, пришло время немного отпустить контроль и пожить для себя до того, как за мной придет смерть?
Наконец, мы подходим к огромному шатру кремового цвета – его установили в западной части крепости. На южной стороне стоит точно такое же сооружение, но я не пытаюсь разглядеть, кто к нему направляется – занавес в наш шатер распахивают два охранника, словно только и ждали этого момента. Рабы дома минуют укрытый шкурами вход, спеша поставить сундуки и пристроить все вещи, что члены Ордена Скорпионов привезли с собой. Последние входят в шатер, и сразу видно – они – почетные гости. Плотные створки смыкаются за мной и Харшем.
Мы становимся по обе стороны от входа, и я пытаюсь подавить вздох восхищения: убранство шатра роскошно. Внутри просторно, высокие лампы излучают мерцающий волшебный свет, на пушистых коврах всевозможных цветов вышиты причудливые узоры. Они устилают весь пол, словно для скелетов ступить на что-то, кроме мягких ковров, – это большой грех. У задней стенки шатра стоят три кровати – подозреваю, матрасы, что лежат на них, набиты самыми пушистыми перьями и соломой. Да и одеяла для скелетов выбрали самые мягкие – они во множестве набросаны на кровати, а на них лежит куча подушек. Меня удивляет, что ко всему этому Тиллео не добавил еще и рабынь плоти – или двух. Их тела, маняще раскинувшиеся на кроватях, гости встретили бы с воодушевлением.
Температура внутри шатра просто идеальна. Приходится подавить стон наслаждения, стоит мне вдохнуть этот прохладный, свежий воздух. Вентиляторов не видно, и я могу только догадываться, каким образом внутри шатра поддерживают комфортную температуру.
Мы с Харшем по-прежнему молча ожидаем приказа. Рабы расставляют сундуки в изножиях кроватей, одна рабыня отправляется греть воду в трех золоченых ваннах справа от меня. Должно быть, она – проводник, и меня так и подмывает спросить ее, как работает ее магия, а она молча переходит от одной ванны к другой. Я тоже молчу, но странное желание взбунтоваться и сделать наконец то, чего я хочу, посылает волны тепла под кожей.
Я никогда не подкармливала злобного зверя внутри себя – никогда не позволяла ярости и разочарованию высоко поднять свои головы. И если бы кто-то посмел открыто бросить Тиллео или учителям вызов, эту дурь из него бы выбили. Я годы потратила на то, чтобы давить в себе все опасные желания, но теперь я не думаю, что это необходимо. Какой смысл продолжать молчать и прокручивать в памяти каждый свой поступок, пока не затошнит? Я потратила бесконечное количество времени, вычисляя, кто может точить на меня зуб, избить, что привлечет ко мне излишнее внимание – или, наоборот, мало. Какой смысл во всем этом теперь?
Я оглядываюсь вокруг: безумная роскошь режет глаза. У Тиллео все это есть – и было всегда, а я прожила всю жизнь в голоде, в жестокости, спала на каменном полу.
Я смотрю на скелеты: они тоже осматривают покои, и я задаюсь вопросом: почему они заслуживают всего этого, а я – нет? Разве они не наемные