Он не сумел сломать ее и превратить в бестолковую наемную убийцу.
Да, она убивает. Она, возможно, даже наслаждается убийством, когда у нее все выходит как надо – например, как с охранником в подвале, но это еще не все. Она хочет бороться с несправедливостью в этом мире, наказать недостойных и восстановить баланс.
Скорпиус сказал, что мы не будем брать с собой никаких домашних животных, но думаю, он скоро узнает, что я себе уже присмотрел зверушку. Она наша – и просто ждет, когда мы заявим на нее свои права. А я не могу дождаться, чтобы поставить на ней нашу метку.
Я иду к выходу, и мне в спину летит голос Скорпиуса:
– Куда ты направился?
– Нужно разобраться с телом, которое она после себя оставила. Не хочу, чтобы его кто-то обнаружил и вышел на нее – или узнал, что она использовала твой клинок, чтобы прикончить того типа, – бросаю я через плечо, отодвигаю створки у входа и вновь выхожу в удивительно свежую пустынную ночь.
Скорпионы всегда прикрывают друг друга. Череп и Скорпиус, возможно, еще не знают об этом, но наш дозор начинается сейчас.
11
– Не шевелись, маленькая дрянь. – Вилик сжимает в кулаке пряди моих волос, дергает их и дает мне пощечину.
Я скриплю зубами, но ничего не говорю, продолжая сидеть неподвижно – как и всегда. Вилик всегда вымещает свое недовольство на нас, но сегодня утром мне особенно трудно не повернуться и не влепить ей по щеке в ответ. Не моя вина, что Тиллео приказал сделать сегодня всем рабыням клинка сложную укладку с косичками. Сегодня начало испытаний, и Тиллео ждет, что мы будем выглядеть достойно и представительно.
Моя голова снова дергается в сторону, и я думаю о том, что Фигг придет в ярость, если я испачкаю кровью свою кремовую тунику еще до состязаний. На кожаных штанах гранатового цвета пятен видно не будет, а вот полупрозрачная безрукавка обречена.
Решив, что этих двух рабынь, от которых я пока завишу, лучше не злить, я лишь недовольно ворчу. Вилик же обещает вырвать мне все волосы, добавляя финальные штрихи к последней косичке, которую осталось заплести.
Когда все наконец готово, я встаю прежде, чем она успевает выбить табурет из-под меня, и поспешно покидаю уборную.
Мое чувство самосохранения что-то барахлит и нельзя позволить ему втянуть меня в неприятности серьезнее тех, в которые я уже успела попасть. Хотела бы я сказать, что почти не спала прошлой ночью. Что в ужасе представляла, как проснусь от того, что надо мной угрожающе навис «скелет» и приставил кинжал к моему горлу. Или от того, что в Приюте подняли тревогу – кто-то нашел тело Крита в винном погребе.
Как ни странно, но я спала так крепко, словно мне было плевать на все в этом мире. И, что удивительно, прошлой ночью не было ни кинжалов у горла, ни сигнала тревоги.
Сегодня утром я ощущаю лишь легкое беспокойство по поводу того, что я вообще не беспокоюсь из-за всего происходящего. Прошлой ночью меня осенило: а вдруг Тиллео просто издевается надо мной? Я проговаривала