пылом продолжил свою речь Милкот. – Если молва о случившемся дойдет до такого человека, как герцог Бекингем, он найдет способы использовать эту историю против его светлости. Может быть, даже обвинит лорда Кларендона в том, что Олдерли убили по его приказу. Согласитесь, для всех будет только лучше – и для короля, и для герцога Йоркского, и для его светлости, – если тело найдут не здесь.
– К чему вы клоните? – холодно спросил я.
– У лорда Кларендона и в мыслях нет вставать на пути у правосудия, но господин Олдерли мертв. Оказался он в павильоне случайно либо намеренно, его уже не вернуть. – Милкот указал на покойника в длинной рубашке. – Пусть его обнаружат в другом месте. Всего лишь невинная уловка, которая никому не повредит, в том числе и Олдерли. Более того, мы защитим его репутацию. Иначе сплетники будут говорить, что проникнуть в резиденцию Кларендона его заставила жажда наживы.
Милкот поднял фонарь выше, пытаясь разглядеть выражение моего лица, и выдержал паузу, однако я хранил молчание.
– А еще мы оградим от наветов его светлость. Времена нынче сложные, – торопливо продолжил Милкот. – У бедного лорда Кларендона и без того достаточно неприятностей. Я бы хотел избавить его хоть от одного лишнего повода для тревоги. Лорд Кларендон порядочный и благородный человек, сэр, что бы ни говорили его враги.
– Ничуть не сомневаюсь, – произнес я.
– Всего-то и нужно вынести труп Олдерли из поместья и оставить его в каком-нибудь из фермерских садов возле Оксфорд-роуд. – Я отошел от колодца, и Милкот последовал за мной. – Можно бросить тело в пруд, это объяснит, почему оно мокрое. Тогда все подумают, будто его ограбили и убили разбойники. Никто не сможет доказать обратное.
Я не произносил ни слова. В полном молчании мы снова накрыли колодец крышкой и поднялись по лестнице. Я остановился у двери, дожидаясь, когда Милкот найдет ключ.
Тот покачал головой, будто укоряя самого себя.
– Простите, сэр. Вы, должно быть, думаете, что я не в своем уме. Прошу вас, забудьте все, что я говорил. Не знаю, что на меня нашло.
После того как мы осмотрели тело и обошли другие помещения в павильоне, я отобедал в обществе Милкота в столовой мажордома. Он больше не пытался убедить меня перенести труп в другое место. У меня создалось впечатление, что Милкоту и в самом деле стыдно оттого, что он завел этот разговор. Не то чтобы я его осуждал, – напротив, я даже в некотором смысле проникся к этому человеку уважением, ведь им руководила преданность лорду Кларендону.
Я толком не замечал, что ем, и за столом мы почти не разговаривали. Меня занимали размышления обо всем, что я узнал за эти два часа. Во время осмотра павильона выяснилось, что окна внизу заперты, а до верхних никто добраться не мог. На крыше никаких следов не обнаружили. На самом верху располагалась смотровая площадка, но дверь, ведущая туда с лестницы, по которой мы спустились в подвал, была заперта изнутри и на задвижки, и на засов.
Другими словами, в павильон можно было проникнуть только из сада. Сначала Милкот, а затем мажордом подтвердили,