он вдруг вновь испытал резкую боль в голове и опять забеспокоился. Но в этот раз боль появилась явно в другой части головы: значит, все-таки это не опухоль. Вряд ли у него могли образоваться сразу две опухоли. Но чрезмерная резкость и степень боли говорили ему о том, что она не могла возникнуть просто так, из ничего. Абид предположил, что из-за возникшей в одном участке мозга опухоли боль могла появиться и в других его частях. Правдоподобность этого заключения он не мог проверить. С другой стороны, у него не было каких-то явных аргументов, чтобы отрицать это. И до того, как идти спать, и в кровати, где до самого утра он опять не мог уснуть, он все бился между этими двумя предположениями: болен он или нет.
Абид проснулся утром опять позже обычного и тут же вспомнил о вчерашней дилемме: болен он или нет? День этот Абид провел так же, все время стараясь отмахиваться от мыслей о возможной опухоли в голове. А перед сном он снова ощутил острую боль в животе, приблизительно в том же месте, где она появлялась у него несколько дней назад. Тут же вернулись к нему те мысли, переживания о страшной болезни, которые оттеснили мысли об опухоли в мозгу. Но что же это тогда была за боль, если не рак, похожей на которую он раньше никогда не испытывал? Эта ночь прошла мучительнее прежней. Как только он доказывал себе, что у него никакого рака нет – ведь это подтвердил доктор – тут же приходила ему мысль, что резкая и повторившаяся уже несколько раз боль в мозгу может быть все-таки сигналом об образовавшейся в нем опухоли.
Наутро Абид все-таки решил рассказать матери о своих новых недомоганиях и о резкой боли в голове. Мать, расспросив, что он именно испытывал, сказала, что завтра еще раз покажет его врачам.
И в этот раз осматривал Абида тот самый врач, который направлял его на рентген; выслушав его жалобы о необычных, резких, мгновенных головных болях, тот выписал ему теперь направление к невропатологу.
Невропатолог был молодой, добрый и улыбчивый, и говорил с Абидом мягко и приветливо. Попросил его подойти к большому стеклянному столу и лечь на него, что Абид тут же выполнил, сняв прежде обувь. Мать стояла чуть подальше и смотрела на них. Врач, направив на него яркий свет с двух сторон, щелкнул чем-то и сказал, что он может спуститься теперь на пол. А снимки, по его словам, должны были быть готовы через несколько дней.
Мать принесла их домой через три дня и опять стала упрекать его за то, что он зря беспокоил родителей пустыми жалобами, ведь врач опять ничего не обнаружил. Абид был в недоумении: откуда же тогда у него такая странная головная боль? Боли в области желудка также были очевидны. Если эти боли не говорят о болезнях, то почему он тогда испытывает их, о чем же они говорят тогда и из-за чего происходят? На эти вопросы тогда он не мог найти ответа: ему не помогали здесь ни прочитанные им многочисленные книги, ни полученное за восемь лет обучения в школе образование. А врачи тоже больше ничего не делали, только, кивая, выслушивали его жалобы.
Обитатели больницы
Отец Абида был человеком