зрения не выдерживает никакой критики… С чего бы вдруг Симочка изменила своим вкусам?.. Далее, где она живет, я знаю, где студент Гроздин – тоже… Они точно не соседи… К тому же – он учится в техникуме, а она – нет… Выходит, встретиться они могли только случайно… Или – не случайно!
Картинка складывалась весьма стройная. Рогоносец Сильва каким-то образом вышел на обиженную на меня девицу, которую я считал когда-то своей невестой… Выйти на нее было вовсе не трудно, ведь супруга капитана могла ему рассказать о бывшей старшей пионервожатой… И вот встретились два одиночества и решили мне отомстить… А почему бы и нет?.. Ну или, скорее, Киреев решил использовать обиду своей сообщницы против меня… Ладно, все это детали!.. Главное, что нападение на меня не обошлось без Симочки, а, значит, она связана с моим главным противником.
Другой вопрос, что я с этим своим знанием буду делать?.. Ну поговорю с Екатериной Семеновной, может что и выясню… Если муженек решил ей отомстить тем же самым, то есть, изменив с Симочкой, химичка должна это почувствовать… А может, ей прямо сказать об этом?.. А что? Он же пытался поссорить меня с Илгой, пусть получает ответку… Мелочно, не по-мужски?.. А по затылку меня лупить чужими руками по-мужски?.. Имея такого противника, играть в благородство не просто глупо – самоубийственно!
До дома я добрался благополучно. Никто на меня ни сзади, ни спереди не напал. Женщины встретили как родного, накормили, напоили, разговорами отвлеченными развлекли. С утра я пошел в поликлинику, закрывать больничный, а потом – в школу. Коллеги в учительской встретили сочувственными вопросами и новостями из школьной жизни. Уловив взгляд Екатерины Семеновны, я ей подмигнул, чем вверг в недоуменное смущение.
Прозвенел звонок, я взял журнал своего восьмого «Г», по которому, как ни странно, соскучился, и очень надеюсь, что они по мне тоже. Встретили пацаны меня нормально. Ура не орали, вопросов лишних не задавали, но занимались отлично. Глядя на них, я невольно сравнивал своих недавних оболтусов со всеми этими С-славиками, Фомками, Сараями и Борзыми. Сразу видно, не было у тех придурков нормальных учителей. У меня вон даже «Чапаев» стал вести себя по-человечески. Не говоря уже об остальных…
Нет, я не настолько самовлюблен, чтобы считать это преображение исключительно своей заслугой. И Карл Фридрихович и Виктор Сергеевич и даже – Петр Николаевич – все воспрянули. Перестали отбывать повинность. Да и Григорий Емельяныч, как только с Серафимой Терентьевной разбежался, тоже почувствовал себя не просто школьным военруком, а офицером, примером для пацанов, будущих защитников Родины. Кстати, это он меня подменял пока я был на больничном.
Так что с меня бутылка. И вообще, надо бы собраться с коллегами, посидеть, потрепаться за жизнь. А пока мне надо потрепаться с химичкой. Я посмотрел расписание и увидел, что и у меня и у нее во время третьего урока «окно». И решил этим воспользоваться. Едва прозвенел звонок, и школьные коридоры опустели, я вошел в дверь кабинета химии и