от жары и обливаясь потом, нехотя поднимаю голову и вижу, как в сотне метров от меня стая чаек гоняет малька, то падая вниз, то снова взмывая вверх. Заметил я и всплески окуня. Зову с собой сидящего неподалеку Сережку. Снимаемся и тихо крадемся. Видимо окунь поднял малька со дна наверх, окружил, затягивая петлю и чмакает, пожирает сверкающую серебром селявку-малявку. Ни червя, ни блесенки у меня не было. Вот беда-то. Что предпринять, что делать, и сам не знаю.
Подплыв поближе, мы увидели характерные всплески и гон полосатого хищника. Эх, была ни была. Заякорившись на один груз, сдвинул грузило повыше на полметра, поплав и вовсе снял, насадил на крючок перловку и пульнул в самую кучу окуня. Не спеша веду и вдруг – «цап!» – резкий удар. Подсекаю и с трудом выдираю из зарослей рдеста окуня, да такого, что еле обхватываю его пальцами. Темно-зеленый великан, широко раскрыв рот, грозно и хищно смотрит на меня. Задира, вояка, боевой петух – такие сравнения неволь-
но напрашиваются, когда смотришь на алого, колючего рыцаря. И пошла азартная рыбалка. Только успевай забрасывать. Клев не стихал ни на минутку. Насадив перловку, а то и две, я не маскировал жало крючка, окунь же жадно хватал ее, принимая за рыбку.
Нас бьет «окуневая лихорадка», руки подрагивают, время не подвластно сознанию, перекликаемся жестами, словно немые. Все как в сказочном сне. Если малек уходил, за ним двигались и мы, работая веслами во все лопатки. Жор то слабел, то нарастал. Оводы, слепни, хищные и кровожадные, пепельно-горчичного цвета, неслышно падают на нас и пребольно кусают в самый неподходящий момент. Терпи, рыбачок. От их пробойных укусов остаются ранки, которые опухают и чешутся. Пот заливает глаза.
Но вот селява наскочила на косу, рассыпалась, растворилась. Стих бешеный клев. «Фу, ушла стая», – выдохнули оба. Мокрые и усталые подплываем друг к другу, закуриваем.
– Ну что, хвались, – дымя сигаретой и жадно вдыхая табачный дым, вытирает соленый лоб Сергей.
– Нормалек, – отвечаю я, сгибая и разгибая онемевшую спину.
Бросив окурок в воду, он поднимает алый, брызжущий и трепещущий, набитый окунями металлический садок, добродушно смеется:
– Поехали купаться.
Едем в конец косы, где чистый песочек. Блаженно ныряем, фыркаем. кувыркаемся, смывая липкий пот. Усталость как рукой сняло. Хороша водица! И окунь хорош!
ПИК ЛЕТА
Июль. «Липец», медонос – зовут его в народе. Небо синее-синее. Ни ветерка. Травы в рост человека. Жаркий воздух напоен ароматом пыльцы. Повсюду кипит работа. Глянешь вниз – муравьи, жучки, паучки, снуют туда-сюда. В траве желтеют бабочки, гудят пчелы, шмели, потрескивают крыльями стрекозы, со свистом проносятся слепни, оводы. В березе кукует одна лишь кукушка. Кругом тишина. Падаешь в объятья густой травы-муравы, вейника и смотришь не насмотришься в бесконечную голубизну неба. А что там дальше? Что наверху? Не можешь представить себе, что эта голубизна бескрайна, бесконечна и необъятна. Так и кажется, что кто-то выглянет из-за тучки. позовет