и, вспомнив, что в шкафу только моя толстовка, побрел прочь, не дожидаясь приезда полиции. Это был мой пробный день, поэтому адреса моего здесь не знали, как и данные документов. Они не должны меня найти.
Шагая по треснувшему асфальту, я разглядывал свои руки. Они тряслись то ли от холода, то ли от осознания, что не стоит все решать дракой… не стоит. Или… ай, ладно, уже сделано.
Подходя к дому, я увидел Рише, которая мило беседовала с какой‐то светленькой худенькой девушкой с растрепанными волосами. Наверное, это она помогла Рише определиться с новой работой. Пока я рассматривал незнакомку, подруга уже заметила меня и в ужасе оцепенела. Молча сокращая расстояние, между нами, я улыбался, пытаясь придумать себе оправдание.
– Дюк! Да ты в край охренел!
Боже, как я не хотел рассказывать ей о случившемся. Ведь только утром обещал, что буду аккуратнее. Я просто обнял ее. Так крепко и с таким тяжелым вздохом.
– Ты… ты что… Во что ты опять ввязался?
Незнакомке, видимо, стало неловко, и она, едва попрощавшись, скрылась во дворах.
– Ну, ты идиот, что ли, Дюк? У тебя губы синие!
– П… прости, – простучал зубами я.
Войдя в квартиру, я накинул вторую – и уже единственную – толстовку. Пощупав по привычке по карманам, вспомнил, что там остался телефон… О-оу… Вернусь за ним вечером.
Рише поспешила заварить чай и уже была готова ринуться к Айзеку за профилактическими лекарствами, о наличии которых она молилась, не переставая, с первого этажа муравейника, но я схватил ее за руку.
– Милая, не стоит. Я хорошо себя чувствую.
– Дюк! – Она нахмурила брови.
– Лучше расскажи мне, что за девушка с тобой была? – Я по-лисьи улыбнулся, проведя рукой по ее щеке.
– Понравилась? – недовольно цокнула она язычком.
– Ты ведь знаешь, мне нравишься только ты. – Я прикоснулся пальцем к ее губам.
Она убрала мою руку, заметно покраснев.
– Да, ты прав, с тобой все в порядке.
Боже, как же мне стало больно. Мне не хватало простого тепла. Я раздавал все, что было во мне, – заботу, переживания, ласку. И никогда не получал ничего взамен.
– У тебя руки пивом пахнут… Что случилось?
Я поник, не было сил врать или придумывать что‐то. Я просто молча смотрел на чай.
– Ничего.
– Ничего? Ты просто так пришел голый домой?
– Ну… На мне были штаны, – пожал я плечами, – ну, и остальное, кроме толстовки.
Мы помолчали.
– Значит, не расскажешь?
Я все так же молча помотал головой, и девушка, угрюмо посмотрев на меня, покинула квартиру, напоследок все же крикнув:
– Смотри не помри!
Я не мог требовать от нее взаимности… Но и правду сказать не мог. Я уже был на учете за драки, поэтому научился не палиться, но зря заставлять ее волноваться не хотелось.
Дверь открылась, и я понадеялся, что Рише вернулась, но это была не она. Гостья проскользнула в комнату, аккуратно прикрыв дверь, и присела напротив