пару раз использовать чары – и остров лишал его голоса.
Отложив карандаш, Мерритт снова потер глаза.
– Мне жаль. – Хюльда опустилась на сундук и сжала его плечо. – Я думала, та эссенция поможет.
Он покачал головой. Сонная настойка, которую она вливала в него на ночь, больше не работала. Теперь от нее только тяжелело тело.
Мерритт перелистнул страницу и указал на абзац, записанный прошлой ночью заглавными буквами. Я НЕ СПЕЦИАЛЬНО ЭТО ДЕЛАЮ.
– Я знаю. – Хюльда потерла то же плечо. Покусала губы. – Мерритт.
Он снова покачал головой. Он знал, что она сейчас скажет.
– Ты должен с ним встретиться.
Медленно выдохнув, Мерритт пропустил пальцы через свои волосы длиной до плеч, наполовину спутанные оттого, что он всю ночь ворочался и метался.
– Очень может быть, что он тоже общающийся. Или хотя бы знаком с такими, – настаивала Хюльда.
Она имела в виду Нельсона Сатклиффа. Человека, который, предположительно, был его биологическим отцом, – занятный факт, который Мерритт недавно узнал. Забавный, зазубренный кусочек пазла в хаосе его жизни. Это секретное отцовство было причиной того, что его отец – Питер Фернсби, человек, который вырастил его, – так сильно его ненавидел. Настолько, что с помощью взятки заставил возлюбленную Мерритта разыграть беременность, лишь бы у него была причина лишить его наследства и вышвырнуть из дома.
Но Нельсон Сатклифф был в Кэттлкорне, родном городе Мерритта. Родители Мерритта тоже были в Кэттлкорне. А он не разговаривал с ними – или хоть с кем-то из своей семьи – тринадцать лет. Питер Фернсби об этом позаботился.
Мерритт отлично понимал, что с этими новыми открытиями нужно разобраться. Что с Сатклиффом и Питером тоже нужно разобраться. Он должен был – он хотел – вернуть себе семью, которую столь несправедливо отобрали у него. И все же одна мысль о том, чтобы вновь ступить на землю этого городка, вызывала тошноту. Заставляла голову кружиться и отключаться. Он просто… не мог.
Веееееееетер.
Да знаю я, что там чертов ветер! Мерритт беззвучно наорал на дерево, а затем швырнул в него блокнот. Тот с глухим ударом угодил в окно и упал на пол.
– Мерритт, – Хюльда поставила свечу и обхватила его лицо руками, заставляя посмотреть на нее. – Сконцентрируйся на мне. Слушай мои слова. Попытайся отгородиться от всего остального.
Проще сказать, чем сделать.
Видимо, эта мысль отобразилась на его лице, потому что Хюльда добавила:
– Я знаю, что это скучное упражнение, но, прошу, попытайся.
Мерритт подавил вздох и посмотрел Хюльде в глаза, почти карие в этом скудном освещении. Она принялась читать детский стишок, а Мерритт невнимательно его слушал, больше заинтересованный движением ее мягких, полных губ, чем собственно словами. Ни за что на этом благословенном свете Хюльда не позволит ему поцеловать ее здесь и сейчас. Они были не вполне одеты, и была середина ночи, а они находились в его спальне. Она для этого слишком порядочна, и, если честно, это к лучшему. И все же. В этот момент