что разработку этой проблемы трудно переоценить, учитывая громадную роль, выпавшую на долю рабочего класса в прошлом столетии. Кем был в дореволюционную пору «могильщик буржуазии» с религиозной точки зрения? Заметим, что на этот вопрос до настоящего времени по существу никто не ответил. Интеллигенция Серебряного века, не вникая в социальные оттенки, оперировала понятием народ и концентрировалась на его духовных исканиях в сектантских тонах. С наступлением новой эпохи экономические и социальные параметры рабочего класса, естественно, переместились в центр научных изысканий, руководствовавшихся исключительно марксистской классикой. Что представлял собой российский пролетариат, какими путями шло его классовое оформление и политическое созревание – эти темы постоянно занимали советскую науку[142]. Но конфессиональный аспект в огромном массиве научной литературы, созданной за десятилетия, по понятным причинам практически не затрагивался[143].
Да и сегодня, в постсоветской России, интерес к этой стороне исследований в кругах специалистов не привлекает внимания. Вместо этого большой популярностью на протяжении последних двух десятилетий стали пользоваться работы по выяснению этно-конфессионального состава отечественной буржуазии. Благодаря усилиям современных ученых уже достаточно полно освещены процесс ее становления, ее многонациональный состав, переплетение традиции западноевропейского капитализма и протестантской этики со старообрядческим, еврейским и мусульманским предпринимательством[144]. Следует подчеркнуть, что советскую историографию гораздо больше интересовало участие иностранного капитала в экономической жизни России, чем старообрядческого со всей его спецификой[145]. Разработка этой проблемы как раз и явилась значимым достижением исторической науки постсоветского периода[146]. По некоторым оценкам, на протяжении XIX столетия купцам-староверам принадлежало от 30 % до 60 % капиталов царской России, хотя другие считают это явным преувеличением. Тем не менее, фамилии Морозовых, Рябушинских, Гучковых, Солдатенковых, Коноваловых, Бахрушиных, Кузнецовых и многих других, вышедших из староверия или по-прежнему принадлежавших к этой общности, после долгого периода забвения заняли прочное место в истории отечественного бизнеса.
В этом смысле российскому пролетариату повезло гораздо меньше. О том, кто именно, с национальной и конфессиональной точек зрения, трудился на предприятиях, принадлежащих казне, иностранному капиталу или разрекламированным капитанам купеческого бизнеса, упоминается как бы вскользь. Одна из основных причин, тормозящих эти исследования – это отсутствие необходимой источниковой базы, а точнее трудности в ее выявлении[147]. К тому же конфессиональная окраска пролетариата традиционно с советских времен прочно увязана с теорией многонациональности рабочего