веру в Сварога и Семаргла и посадить на трон Риолия из рода руахов. – Наследник замолчал, посмотрел сверху вниз на стоящего на коленях паярыжку, лицо которого было не просто красным, а свекольным, один в один как его кафа на голове, а маленькие глазки, испуганно бегали из стороны в сторону, и поинтересовался, – а ты, дурафья, знаешь кто такие руахи?
– Нет, нет, ваша милость, – отрицательно покачав головой, пролепетал Ивникий и громко икнул.
– Тогда, садись в свою колымагу, паярыжка и скачи в Артарию, – продолжил весьма зычно наследник. – Да, скажи своему жрецу, чтобы тот выяснил, кто такие руахи. Потому как скоро я и сын этого рода придем в Артарию, чтобы разрушить жрище и поведать истину народу.
Ивникий продолжал стоять на коленях, вздрагивая всем телом и громко икая. Он смотрел прямо в глаза наследника, да так, словно до конца не мог понять, где он и, что с ним происходит, не в силах не то, чтобы встать, но даже глубоко вздохнуть, чтобы побороть икоту.
– Ну, же, – недовольным голосом, протянул Святозар. – Ты, верно, и впрямь плохо соображаешь. Подымайся, я сказал, и скачи в свою Артарию, да дословно передай жрецу то, что я велел.
Паярыжка еще раз громко икнул, а после вскочил на ноги, да с такой легкостью и поспешностью, вроде и не было на нем, этого излишнего жира и мяса, вроде тело его было наполнено силой и мощью молодости. Ивникий развернулся, на миг, замерев над неподвижными телами воинов и опять громко и как-то раскатисто икнув, закрыл рукой рот и побежал к своей колымаге, на ходу оглядываясь и с ужасом зыркая на Святозара.
Он очень быстро преодолел промежуток, разделяющий его и колымагу, поспешно открыл дверь и с той же легкостью, с какой поднялся и бежал, нырнул вовнутрь, резким движением руки закрыл дверь и громко завизжал: «В Артарию, скорей, скорей!» Старичок, с большой головой, сидевший на облучке колымаги, от безумного крика паярыжки, подпрыгнул на месте высоко вверх. Его некрасивое лицо перекосилось, маленькие глазенки завалились куда-то вглубь глазниц, и он поспешно тронул поводья. Кони неторопливо пошли вперед, колымага миновала Святозара, Оскидия и воинов, и тогда послышался душераздирающий вопль Ивникия, такой, точно ему в колымаге только, что кто-то дюже жестокий, прижег раскаленным железом язык. Старичок опять подпрыгнул на облучке и начал хлестать плетью лошадей по спинам. Кони жалобно заржали и сначала перешли на галоп, а после и вовсе понесли колымагу во всю прыть.
– Зачем, ты, его отпустил Святозар? – спросил Риолий, когда колымага скрылась из глаз. – Ведь он все расскажет жрецу, а тот вышлет сюда воинов.
– Вот и хорошо, Риолий, – ответил Святозар, и, обернувшись, наблюдал за пылью поднятой ускакавшими конями и колымагой, которая теперь кружась будто вихрь, медленно и витиевато опускалась на ездовую полосу. – Я мой друг, – и наследник перевел взгляд с пыли на Риолия. – Решил последовать твоему мудрому совету, и, воспользовавшись своей силой собрать, для тебя преданное