должностью придворного шута.
Ведь всем известно, что шуту не так важно пошутить смешно, как важно угодить шуткой.
Николас умел выведать самые секретные секреты и разнюхать самые таинственные тайны, за что, правда, был неоднократно бит по лицу и почкам, но наслаждение от рассказа свежей пикантной сплетни было выше любой физической расправы.
Комната шута была подле кухни. Кухарка была болтлива и недоласкана мужем-кузнецом, поэтому Николас быстро нашёл ключик к её сердцу.
Говорил он складно, много, жадно лапая кухаркины бёдра жирными от жареных куриных бёдрышек пальцами.
«Моя богиня», – шептал он ей на ухо. Кухарка млела и осыпала лицо Николаса сахарной пудрой.
Простодушные прачки слетались на басни Шута, как мотыльки на свет. Иногда ему даже перепадал быстрый, как забег Усейна Болта, секс.
Николас использовал кухарку для круглосуточного доступа к еде и новостям, прачек и пастушек – для удовлетворения нерегулярной похоти.
А любить он предпочитал барышень знатных, именитых, красивых.
Например, Королеву.
Через полгода придворной жизни Шут раздобрел, разжирел и обленился. У него были кое-какие деньги, некоторая известность при дворе, вагон о*уительных историй и колпак с бубенцами.
Днём ему еле-еле сил хватало на кухаркину стряпню, а ночью – на липкие фантазии о богатых и страстных девах, кои, по мнению Шута, должны в благоговейном экстазе падать ниц перед Николасом, ноги мыть и воду пить.
Так почему Николас оказался в той точке своей жизни, с которой мы начали рассказ?
Попробуйте догадаться сами. А я дам подсказку: шут всегда должен помнить, что самый опасный его противник – это он сам.
Про богатырей
Жили-были на свете три богатыря.
Ничего особо полезного не делали, но по трудовой богатырями значились.
По канону предпочитали на печи лежать да ворон гонять.
Ну и друг перед другом периодически силушкой богатырской мерились.
– Я, – молвит первый, – так силён, что вместо своей избы за один день построил палаты белокаменные. Двухэтажные. И ход потайной там скоро пророю прямо до дна морского. Переставлю туда печь, и будет у меня там мой богатырский кабинет. А царь морской будет служить у меня на посылках.
Подивились богатыри-друганы такой силище, закивали одобрительно.
– Я, – говорит второй, – так силён, что три ночи подряд Царевну-лягушку ублажал, пока она о пощаде не взмолилась.
– Эко диво, – удивились богатыри. – Она ж красавица, в чём тут сила?
– Э-э-э-э, братцы, не скажи. Она царевной только по книге учёта населения числится. А на деле жаба и есть.
Подивились богатыри-друганы такой силище, закивали одобрительно.
– А в чём твоя сила, брат? – спросили третьего богатыря.
– А я, братцы, силой слова могу пространство вокруг менять. Я ведь уже тридцать лет и три года на печи лежу, а у меня изба куплена, лошади подкованы,