все свои зубы на золотые поменять. Идите подальше за территорию школы и там рассматриваете друг друга зубья». – Так как он пользовался невероятным уважением среди учеников, мы так и поступили.
Ни я, ни Бобенко не хотели успокаиваться, и последний сказал следующее: «Вижу, ты хочешь продолжение вечеринки, следуй за нами». – «Хорошо, только договоримся сразу, что твои миньоны тебе на этот раз помогать не будут». – «Договорились», – шел я отдельно от них. Они же весело обсуждали все события, иногда поглядывая на мою угрюмую фигуру с лопатой через плечо. Смотря на них, пытался прогнать мысли о том, что мне самому неплохо было бы завести друзей и шляться с ними, и устраивать погромы, залазить в проблемы и перестать мучить всех и вся.
На этом от общей массы отделился молчаливый старик, похожий на Распутина. По пути ко мне он перешепнул с Бобенко пару слов. «Значит ты новое мясо?» – услышав это, Бобенко вступил в разговор. «Ну же, Пахом, Пахом! Не порть сюрприз!» – «Эй! Какие еще сюрпризы? Если ты будешь устраивать какой-то турнир на выживание среди своих рабов вместе со мной в клетке из льда, то я просто уйду». – «Сюрпризы будут только приятные. Впрочем, сейчас сам все увидишь. Мы уже подходим».
Мы зашли во дворы, и я увидел прекрасные снежные скульптуры. Их великолепие поразило меня до глубины души. Непонятно было для меня тогда, как из такого непослушного материала можно создать такие сложные, реалистичные, податливые фигуры.
Фигуры плясали по кругу. Их было ровно двенадцать. Некоторые только были недоделаны, какие-то вообще были только в задумке. Было понятно только то, что их должно быть двенадцать. Фигуры застыли в танце. Я прикоснулся к самой живой и законченной. Она извивалась, наклонившись в бок, упершись на одну ногу, а другой только поддерживала баланс, немного согнув ее. Руки сплелись как две ветки дерева и брели в сторону упертой ноги. Это, к сожалению, закрывало ей лицо. Волосы были завязаны в хвост.
Я прикоснулся к ней. Должен был. Почувствовать, что она действительно стоит предо мной из снега, не живая. Как только я убедился в этом, сзади меня послышалось, как кто-то прочистил свое горло кашлем, тут я обернулся. «Дама и господа! Хочу представить пополнение в семью архитекторов – Энговатов. Сокращенно Энго. Он будет вторым scalpellino вместе с нашим любимчиком – Пахомом» – этот бородач стоял, скрестив руки, и выразительно усмехнулся. Бобенко это заметил и сказал на пониженных: «Это твой второй скакун. Будь аккуратнее с ним, характер у него еще сложнее твоего. Аккуратнее. Слышишь?» – потом продолжил, уже обращаясь ко всем: «Чтобы не забивать тебе голову столькими именами, давай ты сам со всеми познакомишься в процессе. Все, дама и господа. За работу! Благо у нас ее предостаточно!» – «Что? Что… Что это такое?» – «Ты же сам не потрудился узнать, что будет, если ты проиграешь, помнишь? Так вот, теперь ты работаешь со мной. До конца жизни.» – Тут я, наконец, собрался с мыслями. Я должен