Полдня лопатой колотил его тот амбал, – было указано на Пахома. Тот, в свою очередь, только мог потупить голову, как нашкодивший пес.
– Анна Дмитриевна! – неожиданно расступил остальных Энерго. – Анна Дмитриевна, я наблюдал за конфликтом и ничего такого не увидел, поэтому не вступал. Поспорили из-за лопаты. С кем не бывает? Рабочий момент! Это специфика работы! – Василий начал печатать на телефоне сообщение. – Если была бы действительная драка… Разве не увидели бы вы синяков на лице или на теле своего любимого сына? – непонятно, было ли это похоже на то, как уговаривают родителей сына с мячом еще остаться, чтобы поиграть, или на целое судопроизводство в отношении моего нахождения в команде. Может, мне действительно вырезал гланды Якволев в этой заброшенной, никому не нужной комнате, и это все мой «последний суд», как выражается Самуил Тимофеевич? Власов появился так же неожиданно, как и всегда. Было такое ощущение, что он просто прятался под землей, выжидая нужного момента. Шипящим своим голосом пытался закончить то, что начал Удов:
– Это очень хорошо, что вы здесь, Анна Дмитриевна. К моему вниманию были приведены некоторые факты, угрожающие не только вашему сыну, но и нашей команде в целом. В первый же день коллектив невзлюбил вашего сына. Принял в штыки. Завязалась драка. В тот же самый день ему дали обидную кличку. Впоследствии агрессия нарастала, особенно если принимать во внимание, что наше начальство, – он обмерил с презрением Бобенко, – не заметило этого, и, как видите, узнал он об этом только сейчас.
Дальше – больше! Неоднократно намекал вышестоящим органам, что такое быстрое продвижение неопытного рабочего приведет только к негативным последствиям. Нет! Нет же! Наш доблестный лидер не хотел ничего слушать. И что мы получили? Его подчиненные просто отказывались работать, а он, больной, пытался их заставить, когда же они сами посчитали нужным работать подчеркну – сами, то бедный Сережа начал работать, пытаясь не отставать от общего темпа, практически на износ. Упал в обморок, и домой его тащили под ручки, – видно было, что он наслаждается собой. Ему нравилось, как звучит собственный голос, как он подставляет слова. Наконец пришло его время, время все высказать. Долго же он ждал этого.
Власов теперь был в своей стихии. Обуянный успехом своего ораторства, он начал рисковать и распускаться:
– Одно дело – он бы подвергал только себя опасности, но… Учитывая его прошлое и эпизоды, которые он здесь показывал… Вся команда подвергается опасности каждый день с ним на площадке, – до этого мама слушала с лицом одобрения, теперь злоба с обидой появились на лице. Заметив это, он протрезвел и опомнился. – Поймите! Я бы этого всего не говорил, если бы это не было моей работой. Это моя обязанность выявлять все угрозы для нас и устранять их, – от мамы не прозвучало привычное что. Видно было, что приговор в любом случае вынесен. Мне, наконец, не нужно было оправдываться, ткать новую ложь… Власов с Удовым торжествовали. Тут в грубой тишине исподлобья заговорил Коля:
– Да,