автоматах и прочем оружии говорить не приходится – отец время от времени охапками выгребал из-под наших кроватей эти сыновьи поделки и выносил на помойку. А я во всем мечтал походить на Сашу и Володю, потому так влекла меня эта мастерская, в которой старшие братья бывали.
Александр Иванович дружил с моим отцом. Они часто засиживались у нас дома на кухне с ещё одним другом отца – Мяккиевым Николаем Герасимовичем. Как водится, за столом возникали споры. Война оставила неизгладимый след в памяти их – фронтовиков-карелов. Мне, ребенку, прятавшемуся под столом, было не понять суть споров.
– Как дал бы тебе сейчас!.. – орал буйный во хмелю дядя Коля.
– Ты мне по уму!.. По уму докажи!.. – кричал в ответ раскрасневшийся Александр Иванович.
А мой отец брал на себя роль рефери и не давал спорам разгореться.
Не стало моего отца, Мяккиева, но Александр Иванович остался преданным другом нашей семьи. Человек разносторонне одаренный, уже, будучи на пенсии, он неплохо овладел фотоаппаратом. Когда мой средний брат Володя приехал из армии домой на побывку, Александр Иванович на другой день пришел к нам и сделал на память несколько снимков нас с Володей и мамой.
Александр Иванович вскоре перебрался с Участка в Аконъярви. Его супруга, тетя Настя, к тому времени умерла. Детей у них не было, и Александр Иванович остался один в благоустроенной квартире, расположенной в кирпичном двухэтажном доме, который для ветеранов войны построил поросозерский леспромхоз.
Повзрослев, однажды я навестил его. Попросил Александра Ивановича показать его рисунки. Тогда я увлекался рисованием, а брат Володя, сам хороший рисовальщик, и советовал мне их посмотреть. У старенького учителя сохранились лишь черновые карандашные наброски природы, людей, в которых я узнавал своих земляков. Помнится, в то посещение Александр Иванович как-то странно взглянул на меня, и у него вырвалось: «Эх, а ведь был и у меня мальчиш-кибальчиш…»
Я не знаю точно, что он имел в виду, но уловил, что в этот самый момент из далекого прошлого еще одна тайна всплыла и тут же канула в лету неразгаданной.
1967 г. 4Б класс, на 1 ряду в центре А.И.Ряговева
Воскресные лыжники
Анна Ивановна Рягоева
Первая моя учительница была невысокая и худощавая. Гортанный голос с характерным акцентом выдавал в ней карелку. Она учила нас писать, считать, рисовать с первого по четвертый класс. Все уроки вела сама.
Однажды на уроке рисования – это было в третьем классе – Анна Ивановна поставила возле доски на стул Нельку Кривицкую, первую в классе отличницу, и задала нам нарисовать её с натуры. Анна Ивановна придумала ей позу: одна рука вскинута вверх, другая – протянута вперед. В то далекое время все мечтали поскорее очутиться в коммунизме, и наша Нелька должна была будто бы символизировать это стремление.
Ребята с азартом взялись за карандаши. Стоять