у городу проносилась легковая машина. Она мчалась, обгоняя случайных прохожих, прерывавших свой бессонный путь и долго, с удивлением, смотревших вслед этому призраку с черными шашечками по борту, стремительно врезающемуся в ночную тьму и поглощаемому ею. Не сбавляя скорости, машина летела по пустынным перекрёсткам, проспектам, площадям, набережным, мимо спящих домов и скверов.
Водитель сжимал баранку, внимательно смотрел на дорогу и лишь изредка поворачивался к девушке, сидевшей рядом. А она, взволнованная и бледная, застыла на сидении и, не отрываясь, смотрела вперёд, как бы пытаясь хотя бы взглядом достичь намеченной цели, и шептала снова и снова: «Скорей, ещё скорей. Мне надо успеть. Я должна… Я не могу не сказать…» – и, заметив, что водитель прислушивается к её словам, замолкала. Но губы уже самопроизвольно продолжали нашёптывать: «Скорей, мне надо успеть… Надо успеть…»
– Здесь.
Машина резко затормозила.
– Я сейчас, – и девушка побежала под арку старого дома. Быстрый стук каблучков эхом отразился от стен двора-колодца и стих. А наступившую тишину разорвал отчаянный девичий крик:
– Знай! Знай! Я сейчас была с другим!..
И снова двор эхом откликнулся на стук туфелек. Хлопнула дверца. Машина сорвалась с места и, унося своего хозяина и заплаканную пассажирку, затерялась в переплетении каналов и улиц города. Вернулась тишина – боль этого крика заставила застыть и окаменеть здания…
Он сорвался с постели и бросился к окну, стараясь хоть что-нибудь увидеть в этом чёрном ночном месиве за стеклом. Но во дворе никого не было. Во всем доме не горело ни одно окно. Но там жил её голос. Жил за этими стёклами, жил в его комнате, жил в нем самом. «Я была с другим… другим…»
Он не знал, сон это или явь. Кажется, он даже не спал. Лежал, лишь изредка впадая в какое-то забытьё. И вдруг этот крик.
Ровно светился зелёный глазок магнитофона. Шёл третий час ночи. Он сел на кровать, пытаясь хоть немного собраться и сосредоточиться, но нервы были взвинчены до предела. Этот крик снова и снова возникал в сознании. Он ясно видел все: и пустынные улицы, и летящую по ним машину, и её рядом с водителем, и как она хлопает дверцей и бежит во двор, под его окно, как смотрит в это окно – веря и не веря в то, что она здесь, и что вот сейчас она крикнет это страшное – и видел её лицо и слезы, блестящие, как редкие драгоценности огромного мира, и падающие на землю, чтоб раствориться в ней, и слышал, как она в отчаянии кричит: «Я сейчас была с другим… другим…» Он вздрогнул и мотнул головой, пытаясь отогнать это наваждение.
Итак, снова продолжается какой-то кошмар и впереди дикая бессонная ночь, и с этим, да и с собой, ничего невозможно поделать.
Он попробовал заснуть, но сон не шёл к нему…
Зазвонил будильник. Но он лежал и не было сил, которые могли бы заставить его подняться с постели. Прошло ещё полчаса. «Не хватает только опоздать на работу», – он тяжело встал, быстро ополоснулся и, не позавтракав, вышел из дома.
Солнце било лучами прямо в глаза. Деревья стояли ещё зелёные. Дома чётко вырисовывались на фоне голубого-голубого неба. В мире все было светло и спокойно. И он понял, что, конечно, все – дурной сон, просто не может быть не сном, а мало ли какая чепуха ворвётся в наши сновидения. Они поссорились, ну и что же? Он даже был уверен, что сейчас обязательно встретит её. Что она бросится из-за какого-нибудь угла навстречу и повиснет у него на шее. А он будет целовать её единственное и прекрасное лицо, а потом они вместе рассмеются над кошмаром, что ему примерещился. Конечно, она тоже не может так долго без него. И если ему невыносимо тяжело от разлуки, то как трудно должно быть ей – ведь они любят!
Он вспомнил, что она работает во вторую смену: «А когда я выхожу из дома, она знает – сколько раз шли вместе и она провожала меня до проходной». Он внимательно осматривался по сторонам, чтобы сразу заметить её – но её не было. Он вошёл в метро. Неторопливо спустился по эскалатору, вглядываясь в лица людей, подождал поезда – её не было.
В вагоне около дверей он увидел двоих. Они смотрели друг на друга, и парень легко касался губами волос и лица девушки. Он видел девушку со спины. Одежда была ему знакома. Очень знакома. На мгновение ошеломляющая, несуразная догадка пронзила сознание: «Она!» Пальцы стиснулись в кулаки, но тут он увидел в стекле её отражение, понял, что ошибся, и отвернулся.
У проходной он в последний раз огляделся и, вздохнув, направился в отдел. Уверенность в встрече пропала так же внезапно, как и появилась. Он напрягся, как бы заранее готовясь к долгой и мучительной борьбе, которая снова начиналась в его сознании. К борьбе с памятью…
На работе он был полностью разбит. Настроение было отвратным. Очень хотелось спать.
Телефонный звонок вывел его из оцепенения, но спрашивали другого.
Впереди был тоскливый день и ещё более тоскливый вечер. Надо было брать себя в руки. Главное – не распускаться, не распускаться, не распускаться. Что-то требовалось придумать, но встречаться ни с кем не хотелось. Он вспомнил, что давно не видел