Патиль[26]. А у тебя?
– Рекха[27], – вздохнул он. – Прежде, сейчас и всегда. Она затмевает всех… У тебя есть нож?
– Конечно.
– Можно взглянуть?
Я достал один из своих выкидных ножей и протянул ему. Он раскрыл его с профессиональной сноровкой и повертел между пальцами увесистое оружие с медной рукоятью так легко, словно это был стебелек цветка.
– Славная вещь, – одобрил он, сложив и возвратив нож. – Кто делал?
– Викрант, с причала Сассуна, – ответил я, пряча нож в чехол.
– А, Викрант. Хороший мастер. Хочешь взглянуть на мой?
– Конечно, – сказал я, протягивая руку, чтобы принять его оружие.
Мой длинный нож предназначался для уличных боев лицом к лицу. Кинжал велокиллера служил для нанесения глубоких и широких, смертельных ран – как правило, ударом в спину. Лезвие резко сужалось от массивной рукояти к острию и было снабжено желобками-кровостоками. Зубцы на лезвии были направлены в обратную сторону, чтобы нож легко входил в тело, но рвал плоть на выходе, тем самым предотвращая спонтанное закрытие раны. Медная изогнутая рукоять удобно ложилась в руку. В целом же это оружие больше подходило для колющих, чем для рубяще-режущих ударов.
– Знаешь, – сказал я, отдавая его хозяину, – мне бы не хотелось когда-нибудь выйти один на один против тебя.
Он широко ухмыльнулся и вставил кинжал в ножны.
– Хороший план! – сказал он. – Не вижу проблемы. Мы с тобой никогда не выйдем друг против друга. Годится?
И он протянул мне руку. Долю секунды я колебался, зная, что гангстеры очень серьезно относятся к таким вещам, а я не был уверен, что смогу сдержать слово, если начнется война между нашими бандами.
– А, к черту! – сказал я и обменялся с ним крепким рукопожатием. – Мы с тобой никогда не будем драться. Несмотря ни на что.
Он вновь ухмыльнулся.
– Я… – начал он на хинди. – Ты извини… за те мои грубые слова.
– Ладно, забыли.
– Между прочим, я хорошо отношусь к собакам, – сообщил он. – Любой здесь это подтвердит. Я даже подкармливаю бродячих псов.
– Рад это слышать.
– Аджай! Скажи ему, как я люблю собак!
– Очень сильно, – сказал Аджай. – Он сильно любит собак.
– Если ты сейчас же не прекратишь говорить о собаках, – сказал Ишмит, пуская красную слюну из уголка рта, – я сверну тебе шею.
И отвернулся от него, демонстрируя неудовольствие.
– Абдулла, – сказал он, – полагаю, ты хотел со мной поговорить?
Но Абдулла не успел ответить, поскольку во дворе появилась группа из десятка рабочих, кативших две длинные пустые тележки.
– С дороги! – сразу же завопили они. – Труд угоден Богу! Мы творим богоугодное дело! Мы пришли за мешками! Забираем старые мешки! Потом привезем новые! С дороги! Труд угоден Богу!
С бесцеремонностью, за какую другие поплатились бы