не видел. Робот все не мог решиться, что же ему делать, но в таких ситуациях поступать нужно было решительно. Спартанца так учили, таким он был создан. Робот несколько раз вонзил лезвие в туловище существа, спустя около десяти ударов двигаться мехо-кот перестал. «Ты само вынудило меня на это…» – подумал спартанец и загрустил. Затем он отпустил существо и чуть отошел. Он увидел, что из-под кота вытекло немного топлива – обычного бензина. «Похоже, что он работал на топливе… А та мехо-собака тоже? А летающий скат? И как это существо получало бензин?» – думал робот и вдруг увидел небольшой хоботок, торчащий из груди этого механического существа. Хоботок тоже напоминал позвоночник и, должно быть, сам мог двигаться, как хвост этого существа и всасывать бензин.
Спартанец отправился домой, и, идя по дороге, он думал о том, что он только что сделал. «Что стало с тем неорганическим созданием? Я убил его? Это можно назвать смертью? Что вообще значит смерть для машин, которых обычно можно просто починить? И все же я думаю, что убил его… Думая об этом, ко мне приходят воспоминания о прошлом мне. Тогда ведь мне приходилось постоянно убивать. Сейчас от той моей жизни мне становится не по себе… Я не хочу возвращаться к постоянным убийствам… Надеюсь, жизнь не будет вынуждать меня истреблять этих животноподобных монстров.»
На следующий день в доме уже висели фонари, привязанные на шнуры к некоторым стенам, и проведен провод с вилкой, которую пока что некуда было втыкать. Малютка так и спала. Робот вышел на улицу, перед ним был все тот же привычный ему пейзаж. Полуразрушенные дома, мусор на дорогах, руины города и снег, накрывающий все. Спартанец только сейчас подметил, что за все эти дни он ни разу не видел солнца, он вообще не видел хотя бы маленького проблеска в этих бесконечных белых облаках. В ночи из окна робот также не видел ни звезд, ни Луны.
Шло время, спартанец поутру выходил на разведку, а ночью садился во все той же спальне и читал книги. Ни в каких книгах он не находил информации про такое состояние живого ребенка, да и робот уже смирился с этим. Ему оставалось только жить здесь, с этим ребенком, ждать его пробуждения, которое, может быть, так никогда и не наступит. Спустя пару дней он принес в дом сразу несколько аккумуляторов. Робот изредка заряжал их своим реактором, старался экономить батарею, хотя заряд реактора показывал, что стержни были переработаны и истрачены только на 17%. Робот мог жить еще около 8-9 лет таким образом. Также дома у него лежал неработающий робот с еще одним почти полностью рабочим реактором. В этом месте теперь можно было включать слабый свет, хотя сейчас робот уже перестал видеть в этом особый смысл. Он будто просто хотел украсить это место для ребенка. Поэтому, когда робот возвращался с улиц, и у него не было с собой багажа, он просто находил какое-нибудь барахло из человеческого быта по типу кресел и тащил это в дом.
Как-то раз ночью робот сел за одну из принесенных книг. «Наша пролитая кровь в 21-22 веках.» – называлась