ладонью по лбу. Ну невозможно с ней разговаривать!
– Хотя бы при нём воздержись от подобного прозвища, ладно?
– Уговорила. Так как они там? Оклемались?
– Врач сказал, что всё будет хорошо.
– Ну и славно. Всё. Давайте жрать.
Кэтти подхватила миску с салатом и тарелку с булочками и понесла к обеденному столу. Как и ожидалось, за завтраком напряжение между Виком и Кэтти немного спало. Они были увлечены едой, а не друг другом.
После завтрака Кэтти коротко отчиталась о проделанной работе и засобиралась восвояси. Когда она ушла, я поднялась к себе и позвонила Кристине. Мы договорились встретиться завтра у неё дома. Я хотела провести с ней столько времени, сколько смогу, прежде чем она уедет из Бэрмора.
Глава 9
Ян
Никогда не думал, что жить и дышать может быть так сложно. И хоть я давно уяснил, что человек – чертовски хрупкое создание, однако к себе я это определение почему-то не применял.
Нам всегда кажется, что «плохое» – даже если мы с ним уже сталкивались – где-то далеко и с нами не случится. Пока это самое «плохое» вновь не укусит нас за зад.
– Ммм… чёрт! – промычал я, попытавшись сменить положение. Не получилось.
Я настолько ослаб, что, даже схватившись за поручень, приделанный к больничной койке, подтянуться не удавалось. Но мне дико хотелось приподняться: тело требовало движения. Конечно, я мог шевелить руками и ногами, однако этого было недостаточно.
Помощь пришла откуда не ждали. Точнее – попыталась прийти. Но я сбросил его руку со своего плеча и холодно взглянул на Ноа.
– Не трогай. Я не просил помогать мне.
Само собой, я выжил только потому, что Ноа вовремя отследил наше местоположение. Появись он хоть на пять минут позже – я бы отчалил на тот свет. Марк проделал во мне дыру, несовместимую с жизнью. Но я не собирался благодарить Ноа. Сколько бы хорошего он ни сделал, ему никогда не перекрыть свои грехи.
– Мне правда жаль, что всё так вышло, Ян.
Разумеется, он говорил не о том, что меня пырнул полоумный маньяк. В глазах Ноа вновь появилось то самое выражение. Как у побитой собаки. Но при этом чертовски гордой и довольной собой.
Ноа извинялся каждый раз, стоило нам остаться наедине. Он не сдавался, не намеревался отступать. Однако вряд ли на самом деле раскаивался, ведь цель оправдала все жертвы. Но Ноа жаждал моего прощения. Прощения, которого никогда не получит.
Своими извинениями он только раздражал меня, бередя старую рану, о которой я отчаянно хотел забыть. Иногда у меня получалось. Тогда, когда не приходилось сталкиваться с призраками прошлого. Но так уж вышло, что Ноа нашёл способ вернуться в мою жизнь, и при каждой встрече с ним я соскальзывал в воспоминания – тёмные, вязкие и удушающие.
Из раза в раз я запрещал себе думать об этом, не то что говорить. Парни ничего не знали. Никто из моего нынешнего окружения не был в курсе. Ну, кроме отдельных федералов. Многие из них уже не работали в главной конторе, поэтому пересчитать оставшихся знающих можно было по пальцам