этих слов во мне словно лопнула струна. Я навалился на Ольгу.
«Раздавить, раздавить», – пульсировала в голове мысль.
Раз. Сорвана ночнушка. Два. Задраны женские ноги. Три. Я снова навалился на женщину. И услышал ее тихий, чтобы не разбудить дочку, стон. Но мне было все равно. Я вбивал в ее тело, все упущенное мной за последние годы, сам не замечая, как из моего рта несутся хриплые звуки. Когда в паху резануло сладостной болью, я отпустил ноги женщины, и она тут же ими обняла меня. Словно говорила «не отпущу, не отпущу». А потом я долго лежал на ней. Под нами стало мокро, а Ольга целовала меня в шею и повторяла «Коленька, милый мой, Коленька» и гладила по спине.
– Ты мне сделал больно, – продолжая гладить, сказала женщина. Смысл сказанного совсем не соответствовал тону, которым были произнесены эти слова.
Я приподнялся на руках, нашел в темноте ее губы и поцеловал.
– Я – в душ, – сказал и понял, что сказал что-то не то. Коля так не говорил. Не его это были слова. Свет с улицы отразился в глазах Ольги. Она смотрела на меня очень внимательно.
– Сейчас вернусь, – сказал я и, не оборачиваясь, на непослушных ногах, пошел к ванной комнате.
Зеленый шар в ванной стал немного меньше и как-то потускнел.
– Иди к своему хозяину, – сказал я и подтолкнул Колю к шару. Тело неловко двинулось, ударилось головой о стенку, но все же коснулось шара, и тот же миг чертыхнулся сам Коля.
– Да чтоб тебя! – сказал он, потер лоб, а потом уставился на свой изнеможённый член и мокрые бедра. – Это что такое?
Дальше я уже не слушал. Меня закружило и унесло прочь.
***
– Блин, как же стыдно! – ворчал я, застирывая руками свои шорты. – Вот ведь, е… гипетская сила!
В себя я пришел только под утро. В груди не болело, дышалось легко. Это меня обрадовало, но потом я понял, что сижу в мокрых штанах у холодильника и выругался.
«Ну, вот обоссался!» – решил я.
Но все оказалось гораздо хуже. Словно подросток я испачкал себе шорты, выдавив прямо в них, все то, что скопилось в предстательной железе за последние годы. И, как видно, не один раз.
– Блин, как же стыдно! – еще раз повторил я, хотя особого стыда не ощущал. Неудобство? Это да. Вот застирать шорты пришлось. Удивление? Тоже. Что же со мной такое вчера произошло?
Потом я одел другие шорты, на тело натянул майку со следами надписи «серф эва, ворк нэва» и стал протирать размороженный и потекший, прямо как я, холодильник.
Бутылочку с египетской микстурой я нашел на полу, у стенки. Не разбилась, не разлилась.
– Ну, спасибо тебе, – сказал я. Скорей всего, эта бутылочка спасла мне жизнь. Вчера я ее только пригубил. В ней оставалось еще достаточно волшебной, как оказалось, жидкости. – Иди к своим подружкам.
Я аккуратно поставил ее в холодильник. Там ее ждали друзья: баночка с хреном и баночка с горчицей.
Потом позавтракал, посмотрел в окно, да и пошел вынести мусор.
***
– Оля,