были одного роста, и подавить меня важной позой не получилось – я прекрасно отдавала себе отчёт в происходящем. Юлить с ответом и не думала:
– Всем.
– Глупости, – отмахнулся он. – Подробнее.
Ну хорошо. Подробнее, значит подробнее.
Я начала с его внешности, и он тут же скривился, как от кислого лимона сунутого под нос, когда я закончила живописать его зубы, он попросил остановиться и, должно быть, на этом хотел закончить разговор, спросив «это всё?», на что я ответила, что дальше идет его характер, потом поведение и манеры, затем отношение к людям и порученным делам, и ещё несколько пунктов.
Он снова застыл с выражением озадаченности на прекрасном лице. Немного подумав, попросил продолжить с того места, где он меня оборвал. И я продолжила декламировать, чуть повернувшись, когда к середине речи он подошел к скамье и не слишком грациозно опустился.
Но слушал он меня внимательно. Разные эмоции мелькали на его идеальном лице, но среди них не было ничего напоминающего отсутствие интереса, и этого мне было более чем достаточно, ведь за всё это время немого обожания это был наш первый разговор. Ну и что, что больше говорила я, мне было уже приятно, что мы так близко и он впервые смотрит на меня прямо. На меня.
– … ещё мне нравится, как ты щуришься, когда ешь ягодный штрудель. Когда делаешь первый укус, и даже немного до того. Уже предвкушая близкую кислинку, чуть прикрываешь глаза, будто готовый к терпкости вишни…
– Хватит! – Филипп взвился, как ужаленный. – Прекрати это! Ты разве не понимаешь, что это ненормально!
Я затихла, но глаз не прятала.
– Понимаю.
– Тогда зачем?
– Что зачем?
– Зачем… Зачем ты ведешь себя как помешанная?
Что мне оставалось, кроме как пожать плечами.
– Наверное потому, что я такая и есть, – тише проговорила я, и раскат грома сопровождаемый молнией сотряс воздух вокруг.
– Жуть какая, – Филипп резко поднялся со скамьи. – Прекрати меня преследовать.
– Я этого не делаю.
– Тогда что же ты делаешь?
– Просто смотрю на тебя.
– Ты делаешь это постоянно!
– Потому что на тебя невозможно не смотреть.
Филипп раскрыл рот, собираясь парировать, но так ничего и не произнес.
Я пожалела, что не зажгла факелы, мне так хотелось видеть его лицо отчетливее. О чём он подумал в этот момент?
– Я ухожу, – с этими словами он поспешил прочь из беседки.
– Филипп, – его имя на своём языке я пробовала не раз, но никогда не обращалась к нему вслух.
Его имя отдавало вкусом спелого персика.
Он остановился.
– Один неважный момент… – я поколебалась, и всё же произнесла, видя, что он ждёт, – записки без подписи шлёшь ты? – скомкано закончила я, надеясь, что он не обидится.
Я не хотела уличить его, просто если для него важны записки – ведь он упомянул о них и написал мне одну ранее днём – наверное, это могло иметь