вас из окна! Проходи, – она делает шаг назад и передо мной открывается небольшой коридор, который заканчивается лестницей на второй этаж. Слева я вижу небольшую кухню с большим столом, большую печь, которая повернута камином к части комнаты с лавками. Справа от лестницы еще дверь – Мария открывает ее и показывает мне, что здесь можно будет помыться: небольшая деревянная купель и еще одна печь, раза в два меньше той, что я видела в зале слева.
Меня провожают на второй этаж – Мария рассказывает, где комната ее, Мемфиса и детей, где Мартина и моя. Получается, дом поделен условно на две части, одна сторона отдана семье Вуда, другая брату его жены и будущей его семье. Все продумано грамотно.
Моя комната выходит окнами на площадь, вижу профиль Белой Волчицы, а вдалеке могу видеть стену, которая окружает Общину.
– Мартин сейчас принесет воды, немного времени нужно, чтобы она согрелась, и я тебя позову, – девушка выходит, оставляя меня в одиночестве, прикрыв дверь. Сажусь на двуспальную кровать, которая занимает большую часть комнаты и осматриваюсь. Как и в этом "мире", здесь все из дерева. Деревянная кровать, деревянный стульчик, деревянный столик. Взгляд падает на две рюкзака у входа, которые молча оставил Мартин.
У меня начинают гореть и наполняться слезами глаза. Не могу поверить…
Чтобы занять себя, выдыхаю, снимаю куртку и сажусь на пол перед рюкзаком Алекса. Открываю его, стараясь игнорировать кровавый потек спереди и сбоку на ткани. Мне нужна рация. Аккуратно достаю вещи, запасной термо костюм – не могу не прислонить к своему лицу хотя бы на минутку и не вдохнуть родной запах.
– Родной… – взглянув на потолок, сильно запрокинув голову, запрещаю себе плакать. Пока не выяснила, кого конкретно они хоронили, я не буду оплакивать Александра Митчелла. Просто не буду. Отказываюсь.
Коробочка с кольцом, которая вновь попадается мне, все-таки заставляет меня заплакать. Он так и не подарил мне его… Открыть его, заглянуть внутрь у меня нет сил, поэтому просто откладываю. Сделаю это позже.
К сожалению, рации в первом рюкзаке не нахожу, поэтому обращаюсь ко второму.
Понимаю, кому он принадлежит, когда вижу среди содержимого легкий шифоновый сарафан.
– Анна… – перед глазами сразу появляется видение из той ночи – у нее стеклянный взгляд, очки разбиты, на животе большая рана, которая обнажила внутренние органы…
– Мне так жаль… – откладываю легкую ткань, которая уже не пригодится никому, и продолжаю изучать вещи. Рации так же не обнаруживаю, к своему огорчению, но нахожу две тетради – одну пустую, вторую с записями, которые Смит начала вести с первых минут экспедиции, грелки для рук, две шоколадки, предметы женской гигиены, расческу, крем для лица, сменный комплект одежды.
Размер Анны мне не подойдет, поэтому придется позаимствовать у Алекса – да, будет великовато, но зато не треснет на мне по швам. Не долго думая, беру и зубную щетку. Ситуация безвыходная, а мы с ним были практически одно целое. Сердце пропускает