вот как я думаю! – ответил капитан.
– Да вот похоже мы уже пришли. – Сказал старший лейтенант.
Капитан взглянул на свои карманные часы, подарок дедушки Эрнеста:
– Сейчас уже двенадцать, поезд отправляется в шестнадцать, давай пошли собираться, затем зайдем в привокзальный ресторан пообедаем, потом купим что ни будь в дорогу, времена не простые, страна еще не очищена от банд, так что надо в дорогу закупиться. У тебя есть планы на счет этого?
– Да какие планы, кроме трех бутылок водки и ничего больше не приходит в голову.
– Эх ты, пролетарий, если бы не революция так бы и просидел в своем Хабаровске безвылазно!
– Ну давай без этого, я же тебя не донимаю твоим буржуазным происхождением.
– Ну ладно, ладно, на соратников не обижаются, открывай дверь. Еще надо зайти к коменданту сдать нашу конуру… В комнате парни застелили постели, расправив неровности Фриц влажной шваброй прошелся по деревянному полу. И, упаковав форму в небольшие чемоданы, сослуживцы переоделись в гражданское, пристегнули кобуру с пистолетом под мышки на внутренних портупеях разработанных для сотрудников ОГПУ, закрыли комнату и спустились к коменданту. Предъявив ему свои командировочные предписания распрощались с комендантом. Он молча посмотрел на молодых офицеров и с грустной миной на лице вздохнул об утраченной молодости, и утраченных возможностях. Колесников с некоторой долей сострадания хотел что-то сказать, но Фриц, наступив своим ботинком на ботинок Ивана, дал понять, что слова здесь не уместны и молодые люди покинули общежитие на Лубянке. Они прибыли на извозчике к Киевскому вокзалу к 13 часам с небольшим.
– У нас еще масса времени, чтобы купить в дорогу чего ни будь да перекусить? – предложил капитан, – Чего желаете товарищ старший лейтенант? – иронически предложил Фриц.
– Я, думаю, что в наши годы, кроме копчёной колбасы, да “Московской”, ничего не хочется.
– Вон видишь гастроном, пошли зайдем, там и купим не гоже ехать из столицы, не купив знаменитой “Московской”, с этим я соглашусь с тобой. Да надо хлеба в дорогу, наш военный паек рассчитан на три дня пути, что в наших вещевых мешках за спинами, это же ничто, как ты считаешь Ваня?
– Я считаю, что с водкой нам будет и сытно и весело в спец купе, можно до Самары отоспаться и не вылезать из постели.
– Ну, знаешь, друг, я привык рано вставать к лошадям, да работать, это и здоровье, и отдых, и радость, помню, когда дедушка Эрнест отправил меня семилетнего мальчишку в гимназию интернат, я хотел сбежать оттуда, но сдержал себя. Припоминаю, как мама плакала, что не увидит меня почти целый учебный год, и я целых полгода строил планы побега, но потом учеба меня увлекла, особенно немецкий язык, которым я владел досконально в отличии от моих первоклассников.
– А я, кроме русского языка другого и не знаю, как ты владеешь тремя, русским, немецким и латышским, прямо полиглот какой-то! – с улыбкой подыграл самолюбование капитана Иван.
– Ну ладно, ладно, Ваня,