разлучаться! Осталось двадцать четыре дня без тебя. Я ненавижу эти дни. Я проклинаю их, рву по кусочкам, по часам!
Ты же не рассердишься, если, когда мы будем рядом, я расскажу тебе всё, что намечтал здесь, в океане, без тебя, без моей сумасшедшей девчонки!
…Я пишу это письмо слишком медленно, вот уже четвёртые сутки. Осталось каких-то двадцать дурацких дней. И всё.
Сам я замуровался в себя. Так легче.
Осталось двадцать дней – за эти месяцы я стал другим. Ты – тоже. По твоим последним письмам я понял это. Хорошо, что мы такие одинаковые. Хорошо, что мы стали такими одинаковыми не слишком поздно. Не лучше и не хуже… К чёрту! Просто одинаковыми.
Ждёт меня моя «женщина беременная».
Неужели ты думаешь, что только ты так страшно волнуешься в ожидании нашей встречи?! Видела бы ты, как придирчиво рассматриваю в зеркале свой облупившийся на солнце нос, как печалюсь из-за сломанного ногтя, как, пыхтя, старательно пришиваю пуговицу к рубашке?! И это – твой муж!
Я позабыл тебя. Честно! Наверно, потому, что долго старался не вспоминать.
И вот… дурак! Сейчас так хочется услышать твой голос, пусть даже он прозвучит только во мне. Закрываю глаза, но… твоё лицо вспоминается как-то медленно, фрагментами. Помню всю тебя, а вот лицо… как-то очень близко, близко…
Отдельно – глаза, губы…
Наверно, я стал у тебя психом. Всегда в прежних рейсах, ещё до встречи с тобой, хотелось до смерти шампанского. А сейчас… сейчас хочется увидеть твои слёзы!
Да, родная, не обижайся! Радостные слёзы. И ещё – поцеловать тебя. А ещё… Ну, ну, не бушуй! Девчонка моя, ругать сумасшедшего мужа – нечестно!
Телеграмма.
«Родная не беспокойся тчк писем больше не пиши скоро снимаемся промысла тчк не волнуйся любимая очень жду встречи целую твой».
Вскоре после того последнего, проклятого рейса Глеб с Наташкой поселись в маленьком приморском городке, часто гуляли по берегу, на дюнах, среди чудесных сосен.
С морской жизнью Глеб расстался.
С отчаянной решимостью он уволился из своей океанской конторы, стал работать помощником капитана на портовом буксире. Во время суточных вахт на убогих просторах грязной торговой гавани ему было неимоверно скучно.
Через некоторое время, совсем случайно, один знакомый, чиновник, пригласил Глеба на совсем уж сухопутную работу, на менее суетливую службу, в структуру областного правительства. Приказы, ежеквартальные отчёты, типовые экспертные заключения…
Они были счастливы.
Скоро в их доме долгожданно появился и начал радостно расти маленький гениальный фантазер, добрый мальчуган с таким же удивительно пронзительным, как и у мамы, взглядом.
Глеб тяготился береговой рутиной, но он знал, что настоящим морякам не всегда удаётся правильно воспитать сыновей, сыну нужно видеть отца каждый день.
Заграничная командировка стала большим событием для сослуживцев Глеба, но не для него самого.
Их областная администрация