позволила мне молча наблюдать за подозреваемыми во время допроса. Несмотря на юный возраст, Валериан задавал правильные вопросы, подстраиваясь под характер человека перед ним. К миниатюрной пожилой женщине, работающей в тот вечер уборщицей, он обращался учтиво, но с откровенным подозрением, что злило её и заставляло пышно оправдываться. С тучным мужчиной, который подрабатывал вчера на складе, Валериан обращался с уважением, играя роль доверчивого сына. Молодой горделивой официантке, которая была оскорблена происходившим допросом, он не забывал делать комплименты, что располагало девушку к диалогу.
Темпераментом и характером каждый вошедший сотрудник отличался от предыдущего, но все как один не проявляли признаков причастности к убийству. Интегратор сканировал голоса работников на наличие дрожи, фиксировал напряжённость их мышц, отмечал странные непроизвольные движения и жесты, но по отдельности всё это не несло за собой того, что мы искали.
– Можно? – приоткрыв дверь, спросил молодой мужчина, по униформе которого было понятно, что он работал здесь поваром.
– Прошу, – сказал Валериан, приглашая его войти.
Я не спускал глаз с онемевшего мужчины, по жизненным показателям которого интегратор определил начавшуюся у него тахикардию. Я мог поклясться, что он страдал от головокружений, но вот как давно?
Было видно, что он пытался унять пробирающую его дрожь. Отвечая на вопросы Валериана, мужчина старался держать лицо, обильно потея. Теряясь в собственных показаниях, он задерживал дыхание, чтобы унять пульс и взять эмоции под контроль.
Как бы ужасно это не звучало, я был рад обнаружить того, кто либо был причастен к убийству, либо знал о нём больше, чем хотел показать.
Словив его взгляд, я кивнул ему и злобно улыбнулся. Моей целью было дать ему понять, что всё кончено и он раскрыт.
Его реакция не заставила себя ждать. Мужчина разреветься и прикрыл глаза рукой. Он был на грани истерики, ещё до того, как зайти, поэтому мой прямой взгляд стал для него лишь спусковым крючком.
– Простите, у меня не было выбора…, – тихо объяснялся он, медленно опустившись на пол. Видя его физическое и моральное состояние, было трудно признать в нём безжалостного насильника, в интересах которого было убивать. Его омрачённое горем выражение лица указывало на чувство раскаяния и глубокого сожаления. Он не был в шоке, его не пробирала неадекватная агрессия, он даже не собирался опровергать свою причастность к случившемуся… – Меня зовут Верд, я работаю здесь больше десяти лет. – Он тяжело вздохнул. – Я не знал, что мне делать…
– Верд, это вы отравили гостей, которые вчера ужинали в ресторане? – решил прямо спросить Валериан.
– Да, – на выдохе признался Верд.
– Вы ведь знаете, что за убийство грозит тюрьма или смертная казнь? – слишком резко спросил Валериан, утратив былой профессионализм.
– Знаю…, – почти неслышно ответил повар. – Но что я мог? Какой-то псих, позавчера,