по своим делам, оставив мужичка с его бочонком медовухи. Ивану отчего-то было жаль этого могучего колдуна, опустившегося ради выпивки до того, чтобы потешать публику. Сам-с-локоток внимательно поглядел на Ивана, подошёл и поднял ему левую штанину:
– С моим братцем значит виделся? Ещё и подарок от него получил. Чем же заслужил?
– Так, помог немного, – Иван не думал, что вдаваться в детали будет правильно.
Но сам-с-локоть и не стал уточнять, неожиданно спросив:
– Что, разочарован? Осуждаешь, да?
– Нет, я ничего такого… ведь всякое… – растерянно промямлил Иван.
– Вот именно! Всякое! Что делать, если из собственного леса мёртвые выдворяют? Русалки совсем покою не дают, на днях бороду в кустах запутали, а вчера шишками закидали да так, что у самого вся голова в шишках, – он снял шапку, среди мухоморов, что росли на голове, и правда, виднелись титанические шишки. – Мне, думаешь, легко?
– Да я же не осуждаю, мне просто жаль…
– А ты не жалей! Скоро такое начнётся – на всех жалости не хватит! – разгневался сам-с-локоток, но сразу как будто устыдился и успокоился, достал откуда-то из-под рубахи золотое кольцо. – Вот держи, коль наденешь это кольцо, руку по самый локоть никакой огонь не возьмёт.
– За что?
Сам-с-локоток пожал плечами, закинул бочонок с мёдом на одно плечо, растрёпанную бороду, сползшую с пояса, – на другое и пошёл прочь. Борода уныло извивалась в траве, словно переевшая змея, постоянно цеплялась за репейники и колючки. Жалкое зрелище.
Иван посмотрел на кольцо: потрепанное, всё в царапинах, видно, что очень старое. Он спрятал его в кошелёк и вернулся в корчму, повторив своё приветствие. На этот раз получил ответ от широкоплечего кормчего с пышными длинными усами, концы которых опускались ниже подбородка:
– И тебе всего доброго, путник. Чего желаешь? Еды, мёда, постоя?
– Еды, хозяин, что горячего предложишь?
– Уха щучья, рассольник со славными коровьими потрохами…
Иван почувствовал отвращение:
– А нет ли чего постного?
– Как же, имеется: перловая каша, гречневая, репа печёная.
– Перловой каши.
– Медовухи? Хорошая, крепкая!
– Нет, спасибо, водицы только.
Иван расплатился, сел в самом углу и стал прислушиваться к разговорам. Про самого-с-локоток уже все и позабыли, обсуждали полевые работы, подати и то, что участились исчезновения людей по всей округе. Корчмарь принёс еду и монету сдачи. Иван спрятал одинокую монету в карман рубахи и взялся за ложку.
Не успел он и наполовину опустошить тарелку, как дверь в корчму открылась. Вошли два мужика, толи крестьянина, толи ремесленника, с ними молодая женщина с ребёнком на руках и парнишка лет четырнадцати. Судя по тому, как дружно на них направились взгляды, – нездешние.
– Здравы будьте, добрые люди, – громко проговорил один из мужиков, тот, что с бородой.
– И вам не хворать, проходите, будьте гостями, – ответил корчмарь, поправляя усища.
Путники подошли