в институтах, а не в отдельно взятых людях. «Выгорание – проблема не людей самих по себе, а социальной среды, в которой они работают, – считают они. – Когда на рабочем месте не хватает человечности, повышается риск выгорания, которое обходится очень дорого»{13}.
Отдельные люди не виноваты в том, что выгорают, однако они ощущают негативные последствия. Маслах определяет выгорание как трехмерную структуру: эмоциональное истощение, циничность (ее иногда называют деперсонализацией) и ощущение неэффективности или отсутствия достижений{14}. Вы выгорели, если вам постоянно не хватает сил (эмоциональное истощение), если вы воспринимаете клиентов или студентов как проблему, а не как людей, которым нужна помощь (деперсонализация, или циничность), и если вы чувствуете, что ваша работа бессмысленна (отсутствие достижений). Все это я ощущал крайне остро. Просыпался уставшим и с ужасом думал о предстоящей работе. Всеми силами пытался скрыть разочарование в студентах и администрации университета, которые не ценили мои усилия. Мне казалось, что мой талант пропадает зря. Студенты не хотели учиться. Моя работа оказалась бесполезной.
В моем переживании выгорания крылась глубокая ирония, «жестокий оптимизм», если пользоваться терминологией литературного критика Лорен Берлант. Жестокий оптимизм – это «когда объект, который привлек ваше внимание, препятствует достижению той цели, которая привела вас к нему изначально»{15}. В своей карьере я стремился добиться значимых результатов – научиться самому, научить других, внести вклад в науку, но эта погоня вымотала меня, сделала циничным и погрузила в отчаяние. Это и мешало мне достичь моих целей.
Продолжая читать о том состоянии, которое я обнаружил у себя, по сноскам я переходил от одной работы к другой, третьей, пятой. В большинстве из них упоминался «Опросник профессионального выгорания» – психометрический тест, разработанный Кристиной Маслах и ставший золотым стандартом в исследовании выгорания. Я решил пройти версию, которую создали специально для педагогов. Тест стоил $15, проходился онлайн и занимал всего пять минут – небольшая плата за научное подтверждение моего выгорания. В анкете было 22 вопроса о том, как часто я испытываю те или иные чувства по отношению к работе и студентам. «После работы я чувствую себя как выжатый лимон» (показатель эмоционального истощения); «в последнее время я стал равнодушнее к студентам» (показатель деперсонализации или циничности) и «после работы со студентами я чувствую воодушевление» (показатель персональных достижений и эффективности). Я отвечал честно, но боялся «завалить» тест: если вдруг оказалось бы, что у меня нет выгорания, то пришлось бы дальше искать, что перечеркнуло мою карьеру и почти разрушило мою жизнь.
Тест я сдал с отличием: 98 % эмоционального истощения и 17 % персональных достижений. Это означало, что я оказался среди наиболее эмоционально опустошенных педагогов, которые прошли тест,