на чердак – это уже решали не электрики, не сам он, а машина, и такой оказалась «Куасси», купленная в ГДР. Детали, вылетавшие из ее пресс-формы, к концу каждой недели становились ломкими и с заусенцами, валютой на немца завод не располагал, русская смекалка электриков не выручала. Одно время работала на «Куасси» Тоня. Муж ее не просыхал, за дочерью присматривала соседка. Уволилась Тоня – пришла Зина, одинокая вдова, копившая деньги на мебель, эта выколачивала из машины рекордное число деталей, дорожила каждой минутой, даже там, на чердаке. Потом появилась выгнанная из университета Римма, презиравшая чердачную любовь, горячо любившая жениха, что вполне устраивало Алешу: ему надоело возиться с капризной «Куасси». Но на Римму орали мастера, требуя план, и однажды Римма пришла на смену наманикюренной и с новой прической. Замуж она вышла, на свадьбу пригласила Алешу, но тот отказался: неудобно все-таки. И вспоминал себя четырнадцатилетним, в год, когда соседями стали Седакины и дочь их по утрам влетала на кухню в незастегнутом халатике, бросала на огонь сковородку, успевая жарить, плескаться водой под краном и покрикивать на мешающего ей школьника, не ведая, что долетавшие до Алеши брызги – священная влага. С каким наслаждением трогал он кран, из которого вода лилась на ладошки студентки! Это, наверное, была любовь, та, что в кино и по телевизору, но никак не на чердаке.
Нина, Валентина, Дуся… Чердак давал право каждой из них звонить по городскому телефону из комнаты Алеши, и как-то с Дусей пришла ее совсем молоденькая подружка, редкозубая и плаксивая Галя; та, хлюпая и сморкаясь, наставляла своего парня, знакомого с детства, на путь истинный: «Гена, Геничка, будь человеком…» Призывала его беречь мамашу, бросить старое, взяться за ум. Дуся, слушая эти причитания, кривила тонкие губы, презрительно обзывала Галю дурой и просвещала: с кем путаешься, ты ж для него тряпка половая, он через тебя краденое сбывал, потому и любовь затеял…
Настал вечер, когда Алеша понял: Геничка – это Геннадий Колкин, это его умоляла бывшая продавщица Галя начать чистую, праведную жизнь, забыть о старых дружках, помнить о больной матери.
Он не удивился. Он верил, что пути его и Колкина пересекутся, и не зря Колкин вышел на свободу раньше срока, хотя, по справедливости, сидеть бы ему еще пяток лет. Сводя старые счеты, подруги, Дуся и Галя, говорили и о Колкине; они познакомились с ним за полгода до того, как Алеша впервые увидел его. Не прийти в универмаг, а там работали до завода подруги, он не мог, он сбывал наворованное и на эту роль годился, как никто другой: ловок с бабами, общителен без навязчивости. Комиссионки и скупки отпадали, слишком опасно. Колкин искал покупателей среди продавщиц, потому что был уверен: они тоже воруют, у них деньги, а Галя не выдаст. Эта убогая на личико девчушка (при улыбке обнажались десны, язык спотыкался на согласных) так и не знала толком, чем занимается ее Геничка, и уцелела она чудом: Колкин прятал у нее дома отрезы, но накануне ареста сплавил их подвернувшемуся спекулянту. (Судили подруг