идут через Калинович, хотя сама она и непричастна к этому делу. Как вы думаете, Иван Иванович?
– Замбровский, конечно, не случайно остановился именно у нее. Кто-то дал ему ее адрес, помог достать фотографию брата, подсказал характер ее взаимоотношений с братом. Поэтому необходимо присмотреться к людям, с которыми Калинович общается.
– Насколько я понял, – включился в разговор Наливайко, – выкрали только чемодан, а паспорт и фото остались у Калинович. Это улики. За ними должны еще прийти. Поэтому, кажется, есть смысл продолжать наблюдение за квартирой Калинович.
– И не только за квартирой, – поддержал Иванилов предложение Наливайко. – Ведь Калинович – свидетель. А свидетель им не нужен. Поэтому мы сейчас должны взять под охрану ее жизнь. Это я поручаю вам, майор. Сокол и Звягин будут вам помогать. Капитану придется заняться изучением круга знакомых Калинович. Вы не возражаете?
– Нет, – ответил капитан.
– Тогда приступайте к делу. Я, со своей стороны, постараюсь узнать о судьбе Иосифа Калиновича и свяжусь с Рымниковским управлением, на территории которого, по всей вероятности, размещается одна из групп шпионской организации. Иначе незачем было Замбровскому ехать в Рымники.
Когда офицеры встали, собираясь уходить, полковник обратился к Долотову:
– Иван Иванович, я попросил Калинович не уходить. Она сейчас в зале для посетителей. Пройдите к ней.
Калинович оказалась толковой женщиной. Она с полуслова поняла, что от нее требуется, и начала рассказывать о себе. Вначале это был сухой перечень дат и имен, который можно найти в любой автобиографии: «Родилась… Занятия родителей… Вышла замуж… Работаю…» Покончив с биографией и рассказав еще раз всю историю кражи, она остановилась, ожидая вопросов капитана. Она думала, что, так же как полковник, он будет интересоваться подробностями преступления. Но капитан стал расспрашивать о детстве, о жизни во время войны, о работе, о праздниках. Неожиданно для себя самой Вероника Калинович заговорила так, как давно ни с кем не разговаривала. Очень уж добрые глаза смотрели на нее, очень уж много было в них участия.
– Мать у меня была хорошая. Но она умерла, когда я была еще ребенком. Отец взял мачеху. Я ушла из дому. Работаю с одиннадцати лет. В тридцать девятом году вышла замуж. Мужу было сорок четыре года, мне – двадцать четыре. Правда, он оказался очень добрым человеком. Но через год началась война, он попал на фронт. И не вернулся. На этом и окончилось короткое бабье счастье. И опять одна и одна. Есть брат. Но с ним мы живем все время врозь.
– А друзья?
– Друзья? – неуверенно переспросила Калинович. – Настоящие?.. – Она вспомнила Дробота, праздничный вечер, Зиночку. Еще вчера она бы сказала: «Да, есть», но сейчас что-то мешало ответить так. – Не знаю… Кажется, не было.
Капитан почувствовал, что он затронул интимную сторону ее жизни.
– А были люди, которые хорошо знали ваше прошлое и настоящее, ваши взаимоотношения с братом?
– Я из своей жизни не делала тайны. Все знали обо мне всё.
– И даже то, что вы