С белой мордочкой.
– Вот и Янка Гороцкая про котёнка лепит, но я же понимаю, что они с твоей мамой сговорились. Про котёнка ты с ними будешь рассказывать кому-нибудь другому, только не мне. К тебе уже приходили психологи?
– Нет.
– Ты даже не споришь с тем, что к тебе должны прийти психологи, значит они приходили. А раз так, то это был не несчастный случай, Вань. Котёнок здесь ни при чем. – Егор Кошкин переменил позу на стуле и склонился так близко к другу детства что мог видеть поры на его коже лица. – Скажи откровенно – ты сам сиганул, да? – Иван не ответил, а когда понял, что безмолвие символизирует согласие – было уже поздно. – Я так и знал, Ванек! – Кошкин резко вскочил со стула. – Зачем? Чего тебе не хватало?
– Егор… Ты не поймёшь… – слабо залепетал Спасибов. – Я не хочу говорить…
Но Егор Кошкин не был бы Егором Кошкиным если бы просто отстал от своего друга и уверовал бы в самую идиотскую версию иванова падения с шестого этажа. Да Иван, в общем, и не сопротивлялся, он доверял товарищу и не видел смысла обманывать его. Кошкин давно знал Спасибова и для него не было секретом и то, что Иван давно причисляет себя к потомкам императорской фамилии. Мало того – Кошкин был, пожалуй, единственным кто поддерживал Ивана в его расследованиях и даже помогал чем мог.
И Спасибов выложил ему все как было. Рассказал все как до этого рассказывал Яне Гороцкой – про выжившего цесаревича Алексея, про его предполагаемого сына – Реймонда Спэйсера, про свою прабабушку Аграфену и бабушку Екатерину. И про историка Ричарда Джексона.
– Подожди-ка, – громко и яростно перебил его Егор, – то-есть ты повелся на мнение какого-то англичанина Джексона, которому, по большому счёту глубоко безразлично кому давать ответы. Тем более, как ты утверждаешь, ты переписывался с ним не от своего имени.
– Он не англичанин, – грустно поправил его Спасибов, чувствуя себя отчасти пристыженным.
– Англичанин, американец, какая разница?
– Он вообще из Новой Зеландии.
– Откуда? – Кошкин надул пузырь и попросил друга повторить. – Из Новой Зеландии? Этот, как ты выражаешься, профессор хоть раз бывал в Европе? В России? Откуда он там у себя берет информацию? Я редко тобой поражаюсь, Ванек, но в этот раз ты меня поверг в шок! Этот старый пердун вообще догадывается, что толкнул тебя на суицид своим ответом, который, кстати никто не проверял? А значит, он, раздувая щеки от самомнения, может болтать что угодно. Наверное, он считает себя самым примудрым ученым, раз делает вид, что обладает кое-какой информацией, которую никто не может проверить. Может он даже имеет какую-нибудь ученую степень?
– Он не старый, ему сорок шесть лет.
– Ваня! Ему всего сорок шесть! Как ты мог ему довериться!
– А ещё он глухой.
– Ты же не умеешь шутить. Но ты пошутил, да?
– Он глухой. И не женат.
– Он ещё и гей? Ванек!
– Я этим аспектом не интересовался. Да и какая, собственно, разница? Глухой – не глухой, гомосек – не гомосек… Он авторитетный историк…
– Пусть историк, – перебил его