молнию и начал застёгивать пальто. – Кто у вас там? Ребёнок беспомощный требует внимания?
– Нет, взрослый человек. Но можно сказать, что ребёнок.
Орлов сердито фыркнул, – терпеть не могу, когда бабы мужиков приравнивают к детям! Но вы по-другому не умеете. Хорошо, что с собаками не сравниваете, да, цветочек аленький?
Мне снова стало обидно! Ну что за человек? Только наладится, тут же нахамит.
– Отчего же не сравниваем? Очень даже. Вот, кобелями иногда называем, псинами, опять же. Не знали или запамятовали?
Орлов рыкнул и отправился к выходу, а я побежала к информационной стойке. Мне срочно нужна была связь! Там точно был стационарный телефон, но мне не давали по нему позвонить. Мобильный перестал даже изредка ловить сеть, и мне нужен был хотя бы один звонок!
Я ходила за неприступной сотрудницей, пока она не разрешила набрать номер. Я позвонила Кириллову. Он и на объекте был, и с папой дружил. Дядя Витя уже был в Москве. Он мог успокоить отца, если я застряла надолго.
– Вы ему скажите, пожалуйста, если останусь совсем без связи, – упрашивала я, – что тут прекрасные условия. Что Орлов – душка. Очень профессиональный и чуткий человек. Что он ко мне по-отечески относится, вникает. Успокойте любым путём. Наговорите что угодно, чтоб не беспокоился. А правду – не надо. Пожалуйста!
От избытка чувств у меня даже слёзы выступили на глазах. Я их аккуратно промокнула, склонив голову вперёд и загородившись от мира волосами. Кириллов успокаивал меня, говорил, что всё понимает. Спрашивал, надо ли сообщать, что генподрядчик хочет менять нас на других субчиков. Ведь эта информация может быть важна для работы компании.
– Ничего ему не говорите, пожалуйста! – твердила я, как заведённая, – только то, что Орлов душка и профессионал. Что работа по графику. А больше ни слова. Пожалуйста, дядь Вить! Не говорите ему правды! Расторгнут договор – будем решать. А пока лишние волнения не нужны.
Кириллов вздохнул, сказал, что ложь до добра не доводит. Но согласился, что в нашей ситуации так будет лучше. Я даже подпрыгнула от радости. Поблагодарила сотрудницу аэропорта и счастливая, развернулась к выходу. Но с размаху приложилась лицом о знакомое кашемировое пальто тёмно-синего цвета. А потом, так же больно, но морально, о голубые с синим отливом глаза.
– Ну вот, в ход пошли кумовство и враньё! За мужика его не считаете и уговариваете других ему врать! Самой не противно?
У меня даже руки от обиды опустились. А потом, в груди всколыхнулась ярость. Да кто он такой, в конце концов? Какое имеет право?
– Противно! Особенно противно, что вы влезаете в чужой разговор. Что, свои проблемы решили полностью, надумали в чужих поучаствовать?
– Да вы основная моя проблема на сегодняшний день!
– Да что вы говорите? А этот разговор – не ваше дело. Идите куда шли. Не лезьте вы куда не просят! Со своими проблемами разберитесь! По существу вопроса есть что сказать, или пришли позубоскалить?
Орлов высокомерно усмехнулся. Ну да, ну да. Этому всегда есть что сказать женщине.
– Сейчас