его жертвой. Под его нажимом изменяла мужу с ним, кормила его, тратя деньги мужа, которые Миша давал для нее и ребенка. О прививках он напоминал еженедельно, говорил, что если он не будет к ней приходить и осведомляться о том, какое лекарство в детском саду и поликлинике вкалывают опекаемой им девочке, то ей вколят не правильное лекарство. И приводил пример из жизни, показал Кнутиковой своих знакомых, – престарелую женщину с дочерью – инвалидом на коляске. Говорил, что это от прививок вредных ее дочь сидит в инвалидной коляске. Обманутая женщина привечала Финтокрутова в надежде получить заветную квартиру в другом, более благоприятном районе города, где случилась вся эта история. Только через много лет узнала Кнутикова правду, поговорив с этой женщиной, у которой была так больна дочь. Оказалось, что это было врожденное заболевание, и никаких прививок той больной девушке не делали совсем. Как страшна оказалась ложь ее ухажера! Кнутикова места себе не находила: как быть? Признаться во всем супругу – значит, уничтожить свой брак. И всё, что говорил и обещал Финтокрутов, растаяло, как дым. Да еще беда: соседи начали задавать вопросы о Финтокрутове. И выплеталось кружево лжи, и всё далее вкручивал Финтокрутов свою подругу в дела его карьеры. Обманывать людей, опутывать их сетями коварства становилось основой жизнедеятельности активного борца за неприкрытую ложь, хотя борцом назвать его язык не повернулся бы ни у кого.
Миша догадывался обо всем, но только не о том, что его жена в опасности. Финтокрутов ради карьеры готов был на всё. У Кнутиковой брат ее отца развивался в той же структуре, что и он, и голос надежного родственника и его коллег были так манящи для хлюста, уже ухлестывающего не только за Кнутиковой, но и еще за несколькими дамами. Любовь у него была вроде развлечения, ради спортивного интереса.
Как же слепы женщины бывают, отдаваясь чувству и думая, что это ненадолго, будто черновик жизни, а далее будет белая страница, – нет! Всё пишется на чистовик сразу и самыми заметными чернилами.
Но тут случилась в государстве война. Финтокрутов как всегда отмазался, как от картошки в студенчестве. Пылкий любовник сразу же охладевал в нём, как только он был допущен к сокровищнице. Любовь в понимании людей не была двигателем спорта, а была сокровенным и святым, поэтому посыпались шишки со всех сторон на кого бы вы думали? На Кнутикову. И от мужа скандалы с побоями, и от соседей взгляды с упреком, и родители мужа начали подзуживать так, что, мол, бери полотенце и перекручивай свою шею, – посоветовала свекровь. В это сложнейшее время Кнутикова спасалась встречами с друзьями и подругами, но эти встречи лишь оттягивали расплату от ее дочери. Узлы сплетен ужами вились вокруг ног, и добродушные соседи выкладывали друг другу всё, кто что узнает о проблеме. А позже, в момент кульминации, выражали сочувствие дочери Кнутиковой, да в такой форме, что возвращаясь домой, подросшая дочь набрасывалась на мать с упреками и даже