самим мужчинам, когда те сидят в кругу своих. Увы, но суровые реалии другие: Если тебя разбирает настоящий смех, ты именно ржёшь, и абсолютно плевать на выражение своего лица. Потому что так смеяться мы можем только рядом с теми, перед кем мы не боимся быть настоящими. И красота для этих людей заключается вовсе не в аккуратной улыбке во время смеха, а в его искренности и чистоте. – Божечки, ну ты и сказал! Письками мерились! Я, похоже, сейчас помр…
Слева от них распахнулась дверь, и из-за неё вылетела та самая блондинка – вся в слезах и с гримасой истинной ненависти на лице. Она промчалась мимо, не обратив никакого внимания ни на Рому, ни на Настю. Стук шпилек удалялся по коридору и полностью исчез, как только хлопнула входная дверь.
– Ром, ты видел её глаза? – Из голоса Насти пропало всё веселье, и теперь с лёгкостью могло показаться, что он чуть подрагивает.
– Видел, но тебе не надо об этом думать. Вставай, – он подал ей руку, и они вместе поднялись, после чего медленно пошли к распахнутой двери. – Давай, Рапунцель. Я в тебя верю.
– Ты будешь рядом?
– Буду.
– Хорошо. – Настя расправила плечи и, улыбнувшись, зашла в кабинет.
Он был совсем небольшим. Можно даже сказать – маленьким. Не больше обычной кладовой, только здесь из мебели стояли лишь чёрный стол и два стула, один из которых в гордом одиночестве грустил в углу. Роме не понравилось, что комната для прослушиваний была такой маленькой. Если стены нежного голубого цвета и вызвали в нём какое-то уважение, то эта клетка сразу же вернула всё на свои места. Да, именно клетка. Люди заходили в неё показать своё талант в надежде, что их возьмут на роль, и если они чертовски волновались, то тогда замечали, как вдруг начинают сдвигаться стены. Эта комната давила и, казалось, играла с нервами выступающих, заставляя их всё чаще заикаться и заливаться краской.
Рома чуть напрягся, но на его лице продолжала играть счастливая, ни капли не фальшивая улыбка. После того, как при входе поздоровалась Настя, поздоровался и он, закрыв за собой дверь.
Она податливо щёлкнула, отгородив клетку от остального мира.
За столом сидела женщина лет пятидесяти, которой явно не помешало бы сбросить пару десятков килограммов. Слегка небрежное каре доходило лишь до того места, где должны были быть скулы. Цвет волос никак не мог определиться с собой и остановился на чём-то, отдалённо напоминающим блонд, хоть кое-где и просматривались полосы тёмного каштана. На лице застыло выражений как-же-я-хочу-домой, а в глазах читалось полное безразличие ко всему происходящему. Даже толстые линзы очков не смогли скрыть этого равнодушия. Укоризненный взгляд переметнулся на Рому с Настей, когда те вошли, пока пухлые руки гоняли туда-сюда, судя по виду, тяжёлую и дорогую ручку.
Женщина вскинула подбородок, и маленькие глазки за оправой очков стали внимательно изучать вошедших гостей.
– Кто пришёл пробоваться на роль?
– Я, – Настя подняла руку, чуть выйдя вперёд.
– Отлично. Просто