одинокой. К тому же, общение Миши и Даши вообще сошло на нет: новости друг о друге они узнавали от Алены.
Так длилось пять лет, а потом Даша уехала в Париж.
Алена тяжело переносила расставание и, несмотря на то что они с дочерью регулярно виделись и созванивались, очень скучала по ней. Тот период вообще был непростым: Миша занимался своими делами, развлекался с любовницами, Даша – покоряла подиум, а Алена будто бы потерялась. Она словно оказалась один на один со своей жизнью – по иронии – впервые за эту самую жизнь, и не представляла, что и как с ней делать.
На помощь, как всегда, пришла мама. Она посоветовала заняться тем, чем дочь любила заниматься в молодости – шить. Алене идея показалась интересной, и она задумалась о своем бренде одежды. Правда, ей казалось, начинать что-то в сорок – уже поздно, но ее знакомая, жена друга Миши, когда узнала об этом, предложила попробовать вместе создать бренд одежды. Они отрисовали эскизы, закупили ткани, нашли производство и уже через полгода открыли первый шоурум.
Алена ожила и посвятила себя новому делу: оно превратилось для нее в альтернативу материнству. Бренд толком не приносил денег, точнее, существовал только благодаря средствам мужа, но Алену это не беспокоило: ей нужен был не успешный бизнес, а занятие для души. Она не планировала масштабироваться, выпускала одежду небольшими партиями и со временем заработала репутацию нишевого дизайнера «для своих».
Миша поддерживал и, к удивлению, уделял жене много внимания: они постоянно куда-нибудь ходили, часто путешествовали, подолгу говорили. Постепенно их отношения стали крепче, теплее, доверительнее. В то время Алена словно вернулась в свои восемнадцать: по-настоящему замужняя, красивая, вдохновленная, а когда Даша сказала, что переезжает в Москву, ощутила давно забытое привилегированное положение – любимая жена и мать. К ней как будто возвращалась прежняя жизнь, без одиночества и страхов, интересная, полная событиями, а потом случилось это.
Она тогда ждала на ужин Дашу. Та только прилетела из Парижа, и они собирались это отметить. Миша пообещал, что освободится после работы пораньше и обязательно присоединится к ним. Алена, предвкушая счастливый семейный ужин, в нетерпении ходила по кухне и то и дело бросала взгляды на холодильник: там стоял торт «Наполеон».
Да, Алена Меркулова – впервые за тридцать лет – решилась его испечь. Не для мужа, не для дочери – для себя. Этот «Наполеон» казался ей особенным: результатом ее победы над всеми трудностями, с которыми боролась так долго. Символом их семьи. Семьи, которая спустя столько лет наконец воссоединилась.
Услышав телефонный звонок, Алена, не посмотрев на экран, взяла трубку и почему-то не сомневаясь в том, что это дочь, взволнованно спросила: «Дашунь, ты скоро?»
– Алена? – с претензией спросил в ответ незнакомый молодой женский голос.
– Да, – напряженно сказала она, ощущая, как по телу прокатилась тревога: первая мысль была о том, что с Дашей по дороге что-то случилось.
– Меня зовут Патрисия, и я хочу, чтобы вы знали: Миша любит