горят ваши прекрасные глаза, вы хотите одного – чтобы я провалился в тартарары и навеки сгинул с лица земли.
– О, сэр Эван, как вы несправедливы ко мне. Я хочу гораздо меньшего – чтобы вы навсегда уехали из замка моего брата, и только.
– О чем речь, миледи, – усмехнулся Эван. – Я не намерен злоупотреблять гостеприимством Маккенны, но, уезжая из замка, я непременно прихвачу вас с собой.
Грейс опешила от столь явной дерзости, но сдаваться не собиралась.
– Лучше выкиньте из головы подобные глупости, сэр Эван, и тогда вы непременно сбережете, – тут она язвительно улыбнулась, – как свои силы, так и свое время. Я повторяю вам…
– Эван, – вдруг вставил он.
Это сбило Грейс с толку. Она удивленно заморгала.
– Зовите меня просто Эван. А мне можно называть вас по имени?
Нет, она не ослышалась. Подобная фамильярность не лезла ни в какие ворота. Обращение по имени было чревато осложнениями, которых Грейс так хотела избежать. Если же наотрез отказать Эвану, то это может привести к непредсказуемым последствиям. Брат может вспылить, разгневаться, обвинить ее в нарушении условий их договора, что отчасти было справедливо, и тогда…
Может произойти взрыв и погубить ее.
Разгневанный Брайан может легко наломать дров – и выдать ее замуж. Нет, с братом надо вести себя осторожно, чтобы не вызвать его гнев, а с гостем – мягко и вежливо.
– Мой брат не в первый раз поднимает вопрос о моем втором замужестве… – Грейс слегка замялась, прежде чем сказать: – Эван.
Услышав свое имя, Гилрой улыбнулся. В его улыбке было столько искренней, чисто мальчишеской, обезоруживающей радости, что Грейс, не удержавшись, улыбнулась ему в ответ. Но тут же опомнившись и приняв гордый вид, погасила улыбку.
– Вы оказали мне большую честь, попросив моей руки. Тем не менее мой ответ будет таким же, каким был и прежде. Я хочу уйти в монастырь. Мне нравится тамошняя жизнь, уединенная, заполненная молитвами, покаянием и духовным устремлением. Я не желаю иной доли.
Последние слова она произнесла намеренно подчеркнуто и тут же пожалела о сказанном. Ей было известно, что мужчины не любят, когда женщины берут ответственность на себя и сами решают, как им жить. Однако ее твердые планы, по-видимому, не произвели на Эвана большого впечатления. Судя по веселым искрам в его глазах, он находил все это довольно забавным.
– Но ведь в монастыре вам наверняка не разрешат носить ваши украшения и прочие побрякушки, – с самым простодушным видом сказал он.
– Ну что ж, я легко обойдусь без них, – обронила Грейс.
Он вопросительно посмотрел на нее, в уголках его рта пряталась лукавая улыбка.
– Я слышал, что в монастырях молчаливость почитается добродетелью и многие монахини соблюдают ее. Как же вы там будете жить, если даже словечком не с кем будет переброситься?
Грейс заерзала на месте: стрела попала в цель.
– Буду бороться, буду днем и ночью стараться сдерживать язык.
– Ну зачем