жизни. А кожа лица и рук приобрела естественный оттенок с легким румянцем на щеках. След от удавки на шее исчез, а сам Варди начал растворяться прямо у меня на глазах.
– Мне так жаль, – прошептала я.
Мои глаза защипало, а после они заполнились слезами. Сзади ко мне подошел Магне и обнял. Я была разбита внутри, потому что прекрасно понимала, что Варди больше не вернется… Его исчезновение причинило мне новую боль, словно он умер для меня во второй раз.
– Идем, нужно посмотреть, что хотел показать тебе Варди, – отпрянув от меня, сказал Магне.
Я согласно закивала. То, что находится на лысой горе, заставляло Варди все это время быть привязанным к миру живых. Не сомневаюсь, что для него это было мучительным испытанием. Настолько же мучительным, как для меня наша последняя встреча.
Магне взял меня за руку и повел вверх по склону. Откуда-то послышалась негромкая музыка. По мере продвижения и увеличения громкости музыки я разобрала звук волынки и гулкий бой по гитарным струнам. Возможно, причиной музыка стала какая-то частная вечеринка или вечер исторической реконструкции?! Музыка с каждым нашим продвижением становилась громче. Она буквально лилась отовсюду и ниоткуда одновременно, потому что я не видела музыкантов, которые могли бы играть.
В какой-то момент склон к горе стал настолько резким, что мы расцепили наши с Магне руки и принялись взбираться, хватаясь за траву и мелкие кустарники. Добравшись до границы холма, мы заметили огромный костер, пламя которого, должно быть, лизало небо. Жар от костра доходил и до нас с Магне, поскольку лица наши обдало теплым и почти горячим воздухом. Треск бревен был таким же оглушающим, как и музыка, а искры походили на светлячков, что пляшут в пламени.
Мы опустились на траву, приняв положение лежа на животе, только наши головы торчали на границе со спуском и лысой горой. У костра танцевали женщины, которых было так много, что глаза разбегались. Они были в старомодных бархатных и шелковых платьях разных цветов, а на их лицах были маски.
Осмотрев присутствующих, я заметила и музыкантов. Двое были одеты в правдоподобные костюмы черных козлов. Они были небольшого роста, словно в костюме были дети лет восьми. Огромная голова с ярко выделяющимися глазами, в которых красовался черный прямоугольник, волосатый подбородок, внушительные рога, загнутые назад и двигающиеся в такт музыке уши, не менее волосатое тело и мощные ноги, которые сужались в изящные копыта. В руках, которые выглядели как человеческие, один держал волынку, а другой гитару.
Тот, что с волынкой в руках неведомым мне образом дул в трубку для подачи воздуха, а второй ловко перебирал пальцами с длинными когтями струны.
– Что здесь происходит? – прошептала я.
– Похоже на Венецианский2 карнавал. Только вот мы не в Италии и сейчас не февраль.
Маски на лицах женщин были обворожительно красивыми и пугающими одновременно. Казалось, что под маской прячется вовсе не человек, а кто угодно. Волк, коза или неведомое чудовище, что