за…
В отражении я узнаю себя и не узнаю одновременно. Мои черные волосы пробивает редкая седина. На щеке глубокий шрам. На шее татуировка. Мне всего двадцать пять, но выгляжу на все сорок.
Я растягиваю рубашку и вижу, что татуировка не только на шее. Она по всему телу. Не могу понять, что изображено. Нужно зеркало побольше.
В этот же момент все люди на улице начинают кричать:
– Что это?
– Смотрите!
– Это купол! Это магический купол!
– Магический купол? – бормочу себе под нос и поднимаю глаза к небу.
Едва различимое свечение расползается по небу. Из одной точки сразу по всем сторонам. Скрывается за кронами деревьев и крышами многоэтажек.
В этот же момент слух заполняет громкий и невыносимый ультразвук. Как будто мне в уши вставили наушники и включили на полную громкость ужасный несмолкающий писк.
Я упал на колени и схватился за уши. Почувствовал, что сознание начинает покидать меня.
Первое, о чем я подумал в этот момент – Алиса. Моя дочь, которая сейчас остается в забегаловке и ждет, когда я вернусь за ней. И я должен выполнить обещание во что бы то ни стало.
Приложив большие усилия, я открываю глаза. Сквозь замутненное зрение вижу надпись «Шаурма и точка». Опускаю взгляд и с трудом различаю синие платьице дочери, стоящей за стеклянной дверью. Она бьет ладошкой по стеклу, но интеллигент, который оставался с ней в здании не позволяет девочке выйти и побежать мне навстречу.
Я отнимаю ладони от ушей. Мне не нужно смотреть на них, чтобы понять, что они все в крови.
Переставляю руку с таким усердием словно держу в ней гантелью размером в сто килограмм. Звук становится еще громче. Я не сдаюсь. Переставляю вторую руку. Ногу. Преодолевая себя и прилагая неимоверные усилия, я на четвереньках ползу к плачущей дочери. Ее лицо позволяет не потерять сознание. Дает силы ползти дальше.
Звук становится еще громче. Настолько, что я машинально приживаю ладони к ушам и падаю на землю.
Смотрю в небо. Магический купол полностью накрыл нас. Но сейчас важно другое.
У меня получается повернуть голову и снова посмотреть на свою дочь.
– Папа! – безумный крик я читаю по ее губам. – Папа!
Я больше не могу двигаться. Мои веки плавно опускаются. У меня получается еще раз взглянуть на дочь и шепнуть:
– Алиса…детка…
И веки опускаются.
Нет ничего мучительнее, чем последняя мысль, которая промелькнула у меня в голове. О том, что она видела, как я умираю. О том, что сильно напугана тем, что теряет отца.
***
В темном кабинете на столе из красного дуба горела свеча. Император сидел, сцепив руки в замок. Перед ним была развернута карта. Открытая бутылка коньяка и недопитый стакан прижимали углы «Российской Империи» с одной стороны, а с другой стороны свернуться карте не позволяли древний фолиант и подсвечник.
– Ваше Императорское величество, – охранник в черном костюме заглянул в кабинет. – К вам посетитель.
– Кто?
– Федор