скорее грозовую тучу. Его тяжелая поступь сотрясала дерево так, что меня осыпало трухой; шагал он вальяжно, но быстро, и вскоре достиг входа в пещеру. – Мы можем не тренироваться, если ты…
Как только он приблизился, я без предупреждения набросилась на него; Клык не успел вытащить меч из ножен, но ловко пригнулся, чудом не лишившись пары белесых локонов.
– Опал.
Я не обратила на него внимания, как и на свое имя, что слетело с губ воина так, будто это было нечто большее, чем просто слово.
– Дерись.
Спустя несколько напряженных, изнурительных секунд взгляд его синих глаз потемнел. Клык наконец вынул меч из ножен.
– Кто-то разозлил тебя?
Я была не в настроении вести беседы. Это вызвало бы у меня лишь боль и гнев – его собратья непрестанно убивали мой народ и людей, но ему не было до этого дела. Ему не было дела до того, что их ненависть и злоба, алчность и жестокость разлучили мою семью и вот-вот вынудят нас пасть к ногам смертных и молить их дать нам убежище.
Убежище, которого нам не видать – из-за меня, ибо в глазах людей все мы были монстрами, не заслуживающими доверия отродьями.
И дозорному совершенно нет до этого дела.
Я снова замахнулась, и наши мечи столкнулись в воздухе – лунный свет вспыхнул на клинках, когда те с лязгом соскользнули вниз.
– Опал, – повторил Клык, но я отступила, не сводя глаз с его меча. – Проклятье, да что в тебя вселилось?
Мне не хотелось с ним говорить. Мне вообще не следовало с ним общаться. Сколь бы невинным ни казалось это общение.
– Солнышко? – спросил он так мягко, что это можно было спутать с искренней заботой.
Убить его я бы не смогла. А даже если бы и смогла, то не была к этому готова, и мы оба это понимали.
Поэтому, отбросив меч, я ушла не оглядываясь – на сей раз я, а не он.
За воротами замка стражники стояли на каждом углу, и когда я шагала сквозь оживленный рынок в сторону городской площади, многие из них неодобрительно на меня поглядывали.
Я определенно заслужила это неодобрение, но вовсе не по той причине, о которой они думали.
Стражники явно считали безумием то, что мать позволяет мне слоняться по городским улицам, забитым телегами и крытыми повозками, которые с грохотом катились вслед за лошадьми по брусчатке, и лоточниками, маячившими на каждом перекрестке.
Но мать – с отъезда отца она не покидала своей комнаты, – даже не догадывалась, где я.
– У нас достаточно плодовых саженцев, чтобы перезимовать, принцесса, – сказала Линка, которая шагала рядом со мной, крепко вцепившись в пустую корзину для покупок. – И трав тоже. Если вам что-нибудь понадобится, мы сами это принесем.
Однако явилась я сюда с другой целью, и вскоре – когда мы пересекли площадь и свернули в темный переулок – до нее это дошло. Мы уперлись в тупик, где в колючем кустарнике тихо журчал ручеек, и до меня донеслись ароматы выдержанного вина и роз,