трёхметровой слегой в руке, только та неожиданно улькнула в трясинную бездну, увлекая за собой спавшее с плеча ружьё и меня следом. Впечатление, – словно болотный дух древних вогулов – Комполэн, из чёрных глубин схватился за конец шеста и, резко дёрнув, потянул к себе. – Вот так, вероятно, и рождаются суеверия о болотной нЕчисти, а в душу закрадывается цепкий суеверная жуть. – Как выбралась?!.. – в такие минуты убеждаешься и уверуешь в существовании и Бога и Ангела-Хранителя и всего- всего, во что в иное время не веришь и греховно забываешь. …Ружьё удержалось лишь на кончике пальца. Сама выбралась на крошащийся лёд, выкинув вперёд «ствол» и, опираясь на слегу, ползком откатилась от края затягивающей пучины. На дрожащих ногах, давя запоздалый ужас, добралась до леса. Развела огромный костёр. Вылила воду из сапог и из рюкзака. Разделась, отжала одежду, развесила над костром сушить… – обидно! – драгоценная ночь потеряна глупо. А воспоминаний холодок по сей день, спустя годы, мурашками пробегает по спине.
– Сколько раз потом ещё купалась в ледяном крошеве снега, льда и воды!.. – не счесть. Пробовала измерить глубину, – опускала шест метров в пять длинной, – бесполезно! – До дна не достать! – Точно разверзнувшаяся бездонная пропасть! Невероятно! – Стоишь, – вроде бы твёрдо?!.. – вокруг – ровное дно, залитое водой, а шаг делаешь вперёд… – и как с обрыва летишь в омут гибельного «окна»! – Такова пугающая тайна термокарстовых процессов – термокарстового рельефа! До истинного дна, ведь, может не метр, а сотни метров! – Никто не измерял настоящих глубин древних сибирских озёр, давно превратившихся в болота.
Медленно ползу к намеченной цели. Осторожно выставляя на полметра вперёд берёзовый шест, ставлю ногу вплотную к его основанию. Так двигаюсь: вперёд – шест… – пятьдесят сантиметров вперёд… К нему – шаг одной ноги, потом – точно туда, в сантиметры проверенные – шаг второй. И так, – шаг за шагом, неторопливо огибаю болото вдоль чахлого березняка, залитого талыми водами. Бимка столь же осторожно: след в след, семенит за мной. Стараясь меньше плавать, – перепрыгивает через небольшие ручейки, оббегает по выступающим из воды кочкам лужицы. И совсем самостоятельно выбирает свою собственную дорожку вдоль прочных ледовых бережков, но по-прежнему из поля зрения меня не выпускает, – далеко не отходит, – учится притом искать свой путь.
– Скоро уже придём!.. – подбадриваю щенка. Чувствуется, – он сильно перемёрз и устал. Да держится молодцом! Другие щенки на его месте давно б истошно выли перед каждой лужей, наотрез отказываясь идти дальше. Бимка же, продолжает упрямо шлёпать по ледяному месиву. «Дойдём до места, Бимчик, – отдохнёшь! Ещё немножко осталось! Потерпи, умница!». Из десятков щенков лишь единицы в будущем смогут хорошо охотиться. Жизнь рабочей лайки полна опасностей и слишком коротка. Редкая собака доживает у нас до восьми лет, продолжая успешно охотиться. Часто лайки гибнут, схлестнувшись со зверем. Огромный урон наносят волки, росомахи.