лицо ничего особо не понял. Для более тщательного осмотра своей внешности проковылял к воде. То, что увидел в отражении, не очень мне понравилось. Основательно деформированный череп, в левой части рта губы не смыкаются, обнажая кривые зубы. Один глаз выпучен, как у рыбы, второй утоплен в глазнице. Впрочем, на зрение это не влияет, главное, косоглазия нет и острота не нарушена. На лице, шее и бритой на лысо голове многочисленные шрамы, будто от когтей хищного животного. Свежая ссадина прощупывается пальцами в теменной области, но не кровоточит, даже шишки нет, и череп, слава богу, не проломлен. В общем и целом, «красавчик», нечего сказать, точнее, страховидлище, каких поискать. Однако сука эта Марфа-повитуха!
И тут я вспомнил, обстоятельства вчерашней встречи своего реципиента с саврасовскими. Не выдержав издевательств, обычно спокойный Иван скинул в воду своего давнего обидчика, все выпады которого в свой адрес обычно переносил с завидным стоицизмом. За что получил от Кольки Васильева тяжелой дубиной по темечку, пожалуй, самого верного из сателлитов Саврасова. Всё, на этом память реального Ивана Силаева заканчивается, а в тело деревенского дурачка внедряется духовная сущность… Жаль, что моя реальная жизнь до каторги так и осталась сокрыта «туманом войны». Ладно, буду пока называть себя Резаком, то есть кличкой, которая, с легкой руки одного из граждан начальников, стала вторым после лагерного номера моим погонялом, точнее, даже первым, поскольку проще сказать: «Резак», нежели выговорить муторное: «заключенный пятьдесят два триста сорок пять». Таково свойство человеческого разума – упрощать себе жизнь в любых мелочах. Хотя, насколько я понимаю, в моем нынешнем состоянии о Резаке можно и вовсе забыть, поскольку теперь я Ваня Силаев, гражданин поселения Дубки, по совместительству местный дурачок и практически бесплатная рабсила для одиноких старушек и многодетных вдовушек, потерявших своих мужей в Пустошах.
Кстати, об этих загадочных Пустошах, в голове реципиента содержится кое-какая информация. Время от времени его с собой туда берут в качестве грузчика отчаянные ватажники. Несмотря на хромоту и внешнее уродство, силушкой моё нынешнее тело не обделено. Так что центнер с приличным гаком за плечами оно способно нести с раннего утра до позднего вечера, при этом практически не уставало. И руки у меня теперешнего вполне способны сломать лошадиную подкову, или сварганить хитроумную загогулину из толстенной кочерги, а потом восстановить её в практически прежнем виде.
Ладно, обо всех перипетиях жизни Ивана Силаева буду рассусоливать позже. А покамест необходимо подумать о хлебе насущном, поскольку в моем (что там рассуждать, теперь уж точно моем) желудке со вчерашнего утра маковой росинки не было, ибо целый день боролся с зарослями сорняков на плантации подсолнечника мироеда Алтыпова, хитрожопого татарина, не доплатившего моему реципиенту аж целых две копейки из заранее обещанного двугривенного, мол, не очень качественно прополол участок.