ручки, положив их на предварительно расстеленный полиэтиленовый пакет. Выдохнув, заменил рожок с патронами в автомате и убрал оружие на дно кожаного кейса. Сверху положил чистую ветровку с джинсами, замотанные в пакет, чтобы не запылились. Померять вещи, купленные в казанском универмаге, он не успел, но надеялся, что подойдут. Хотел засунуть между вещей «Макаров», но подумав, решил пока оставить его с собой. На всякий случай. Он посмотрел на Никодима – тот безуспешно пытался застегнуть молнию в доверху набитом рюкзаке.
– Пссс, Никодимыч, – Николай тихонько толкнул напарника локтем, стараясь не привлекать внимание Ани. – Ты там про руки правду сказал, или как?
– Это ботаник вечно брешет, а я с детства слово держать приучен. Чистая правда. Только нюансы есть, конечно.
– Какие еще нюансы? Опять твои плюс минус?
– Я тебе чо, лекарь чтоли, чтобы гарантию давать? Прижиться должно, а как работать будет только Богу известно. Где минералка?
Минералка? – неожиданный вопрос заставил его на мгновение зависнуть. – Где-то здесь была, сейчас достану.
Никита, торопясь, нащупал бутылку в недрах чемодана и протянул ее Никодиму. Тот из темноты выудил моток проволоки, блеснувший в свете луны, и подозвал к себе Аню.
– Так, отец, давай свети, а я операцию проводить буду. Зайка, отвернись пока, рановато тебе еще на такое смотреть, – Никодим взял бутылку с водой и осторожно ополоснул края отреза на руках девочки, а затем и сами руки, которые подал ему Никита. Затем проволокой примотал правую ладонь, обернув ее через локоть, для верности, и крепко стянув концы металла.
– Ну ты как, Анют? Держисся? – Никодим подвигал примотанным запястьем, проверяя силу прижатия.
– Немного щекотно деда, но не больно.
– Ты у меня крепко сбитая, как на собаке все заживает. И ладошки заживут, лучше прежних будут. В бадминтон с тобой играть будем, как домой приедем, – Никодим, улыбаясь, приделывал вторую ладонь. – Ну все ужо, ручки вверх подними, и ничего не трогай ими. Давай батяня, открывай окошко, да побольше.
Никита кивнул, сцепил пальцы, тут же налившиеся теплом, а затем развел руки, стараясь сделать максимально большое отверстие. Он выбросил в дыру сумку, а затем вытащил наружу Аню. Никодим закинул рюкзак на спину и бодро выскочил последним, оказавшись, как и все остальные, посреди большой лужи.
– Вот блядство, – выругался старик, – кранты новым черевичкам.
– Не выражайся при детях, – тут же осадил его Николай.
Старик с немым укором посмотрел на полицейского, поправил съехавший после прыжка рюкзак и зашагал, поднимая брызги, в сторону видневшейся впереди грунтовой дороги.
Николая мутило после выхода из портала, но он сделал несколько глотков свежего воздуха и живот немного отпустило. Затем он поднял Аню, плотно прижав тонкое, прильнувшее к нему тельце к себе и двинулся следом. Грязный апрельский лес мешал им идти, подсовывая путникам скользкие поваленные стволы деревьев,