обиделся Лосев. – Подумаешь! Меня в школе вообще называли копытным! – он весело захохотал. – Кстати, а у тебя какая кликуха в детстве была?
– Данте, – нехотя ответил Данилевский. – Созвучно: Данилевский – Данте. Если уж тебе хочется, называй меня лучше так. И закроем эту тему.
– Ой, как прелестно! – неожиданно захлопала в ладоши жена Лосева. – А можно, я буду звать тебя так?
Так и протекала отпускная жизнь – отдых, перемежающийся с хлопотами по участку и дачному дому. Алла время от времени напоминала Данилевскому, что крышу веранды хорошо бы залатать, пока снова не начались дожди, и, как и положено добропорядочному российскому мужу, он решил наконец этим заняться. Он старался закончить работу побыстрее, и, видимо, в спешке случайно сдвинул лестницу, по которой уже в который раз забирался на крышу. Данилевский упал с большой высоты и сломал ногу.
Оставшуюся часть лета пришлось провести в гипсе. Отпуск у Аллы кончился, она переехала в город, Данилевский же решил остаться на даче – так хорошо и тепло было вокруг. Алла приезжала к нему лишь в выходные. Остальное время он вынужден был сам справляться с нехитрым дачным бытом. Он даже не обижался на жену – в свете их ухудшавшихся отношений ее безразличие не казалось ему чем-то недопустимым. Да и времени на обиды не было – слишком много сил отнимали обычные житейские дела: согреть и заварить чай, приготовить или подогреть еду. И даже, опираясь на костыли, погулять за пределами участка.
Но помощь и сострадание пришли с неожиданной для него стороны.
Лосевы, как ни странно, прониклись бедой Данилевского. Они старались, насколько возможно, помочь ему, облегчить его одинокое существование, заходя к нему то вместе, то по отдельности. Постепенно бытовые проблемы стали отступать, а одиночество – скрашиваться приятельским общением. Данилевский был удивлен и безмерно благодарен.
В чете Лосевых особенно проявляла заботу супруга, что, собственно, и понятно – женщинам более свойственно сострадание. Кроме того, Лосев почти ежедневно вынужден был ездить в город по рабочим делам, так что он никак не мог бывать у соседа так же часто, как она.
Её звали Лана. Маленький рост, стройность, граничащая с худобой, волнистые тёмные волосы до плеч – со спины ее можно было принять за подростка. Она была очаровательно смешлива и непосредственна, что делало ее ещё более милой.
Пациенты часто влюбляются в своих сиделок и медсестер.
Данилевский влюбился.
Ему нравилось в ней абсолютно всё. Когда она смеялась, Данилевскому казалось, будто вокруг звенят тысячи серебряных колокольчиков. Звук ее имени казался Данилевскому волшебным заклинанием. Он безумно желал ее. Выздоровев, он выплеснул на Лану весь арсенал ухаживаний – таких настойчивых, к каким редкая женщина останется равнодушной.
Лана так сильно контрастировала с его женой – высокой, слегка тяжеловесной и необычайно серьезной дамой. Алла очень гордилась тем, что она кандидат наук, и