была фактически смертельна. Из-за дефицита огнестрельных патронов, пневматика обрела огромную популярность, как в Альянсе, так и за его пределами. Самые последние модели практически не уступали огнестрельному оружию в мощности.
– Нет, не такой, – Адри удивился – У него было что-то вроде барабана. Пистолет выглядел очень старым и местами даже ржавым.
– Скорее всего, он был даже не заряжен, – прокомментировал Омар. – Прокуратор сказала нам, что они были с трущоб. Ты сможешь их узнать, если мы отправимся туда?
Адри кивнул. Он чувствовал исходящее от них человеческое тепло. Официальной процедурой обращения к защитникам правопорядка обычно никто не пользовался и практически все локальные стычки решались жителями самостоятельно.
– Хорошо, пойдём заглянем в котлован, – согласился Махди.
Они вышли из аудитории, повернули за дом и направились в ту сторону. Спустя несколько минут они дошли до ближайшей узкой улицы, которая уходила вглубь сомнительного района. Казалось, что с каждым пройденным метром она становилась всё уже. Облупленные и обшарпанные стены, крысы и другая различная живность в таких местах была не редкостью. Высота строений, мимо которых они проходили, казались невероятно большими, это был оптический обман. В городе практически не строили многоэтажных строений, за исключением нескольких улиц и особых зданий, таких как магистрат или госпитальный комплекс на краю города. Они прошли ещё несколько десятков метров и попали на широкую брусчатую улицу, которая своим началом упиралась в магистрат.
Затем троица свернула направо. Улица была полна разномастных людей. На одной территории спокойно расхаживали торговцы, путешественники, беженцы, мусульмане, полицейские и военные, христиане и хиониты. Последних концентрация в таких местах была гораздо больше, чем в остальных районах. Повсюду творился хаос, созданный огромными группами людей.
– Махди, ты же отсюда, из этого района, верно? – спросил Адри.
– Правильно, я тут вырос и знаю каждый угол. Мои родители, как и родители Омара были беженцами. Здесь они жили и моя семья тоже, но Омару повезло больше, – прокомментировал Махди.
– Нашей семье помогла мусульманская община в Иберисе. Я с центра полиса, – ответил Омар.
– Ты теперь живёшь в другом месте? – спросил Адри у Махди.
– Конечно, нет. Теперь я военный и живу в казарме в военной части на востоке города.
– Кстати, оружие не запрещено в полисе, но, если человек ментально болен, оно у него изымается. Твой нападавший очевидно болен, ведь так? – настойчиво спросил Махди.
Адри понятия не имел, но угрозы подростку расправой, это не было очевидным решением.
– Да, я уверен, что он болен, – ответил Адри.
– Вот и славно. Нам налево, – сказал Махди.
– Держись рядом с нами, жители трущоб могут быть очень агрессивными, – сказал Омар.
Адри знал про это. Жизнь в трущобах часто означала сталкиваться с постоянным угнетением и притеснением со стороны других горожан. Ксенофобия процветала, и несмотря на