Василий Гавриленко

Paradisus


Скачать книгу

струйка.

      Краем уха Андрей слышал, что предыдущий хозяин ОПО ненароком подставился под струйку, и Василиск растерзал его.

      Чувствуя, что жар становится невыносимым и пот застилает глаза, Островцев приспособлением, похожим на сачок, зачерпнул зеленый пар. Повернулся к экрану на белоснежной стене, мерцающему под толстым стеклом. На экране – желтая кривая, под ним – большая красная кнопка. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Андрей надавил кнопку.

      Под люком заскрежетало, словно провернулись жернова чертовой мельницы, струя пара исчезла.

      Неуклюжими, в защитных перчатках, руками Андрей возвратил клапан в первоначальное положение.

      Едва передвигая ноги, направился к выходу, сопровождаемый шипением Василиска.

      «Сиди, тварь», – скрипнув зубами, сказал Андрей.

      На дне сачка поблескивали несколько зеленых капелек, будто старший научный сотрудник наловил светлячков. В защитном костюме неудобно собирать капли в пипетку, затем наносить их на cell-стекло. Островцев негромко ругался, когда пипетка, дрогнув, роняла светлячка на белую столешницу, а не в ячейку cell-стекла. Наконец, все светляки очутились в ячейках. Андрей упаковал cell-стекло в защитную пленку и положил на конвейер. Теперь – в душевую и наверх.

      Он в костюме стоял под розовыми струями, думая почему-то о фильмах ужасов.

      Выйдя из душевой, снял костюм, оставшись в тренировочных брюках и водолазке. Под мышками расплылись желтоватые круги. Босиком по прохладному кафелю Островцев проследовал в раздевалку. Морщась, стянул прилипшую к спине водолазку, бросил ее в корзину для мусора. Туда же – штаны. Похлопав себя по безволосой груди, Андрей нашарил на полу шлёпки и пошел к лифту.

      Наверху в своем кабинете Островцев наконец-то вынул беруши и еще раз побывал в душевой, на этот раз обмыв собственное тело.

      Всякий раз после Василиска, когда Андрей поднимался к себе, ему казалось, что он изменился.

      Разглядывая в зеркале посеревшее лицо, старший научный сотрудник испытывал злость: кто виноват в этой серости, если не Василиск? Василиск и Невзоров… И Галя, и Анюта, и мать. Все они, каждый по-своему, виноваты.

      Из-под пола доносилось приглушенное шипение. Андрею показалось: кто-то читает странный стишок:

      Пастушок, не ходи босиком!

      Видишь – ленты шуршат по земле?

      Слышишь шепот – колышется шмель?

      Чуешь скошенной запах травы?

      Пастушок, не ходи босиком.

      – Проклятая! – Островцев размахнулся и стукнул по своему отражению кулаком. Зеркало треснуло – из разрезанной руки пошла кровь.

      – Проклятая жизнь.

      Андрей опустился на пол. Он ходил босиком, не разглядел в высокой траве змею и теперь ее яд все глубже проникает в душу.

      Багровая вода исчезала в решетке на полу, находя дорожки в мыльной пене.

      «Что я есть? Пена! Кто-то – пенки, я – пена. Вся жизнь, как лабиринт. Лабиринт