лейки. Когда эта кропотливая работа заканчивалась, то вид клумбы был так себе. Но уже через пару недель, хилые саженцы превращались в настоящие растения, а потом наступала пора цветения и благоухания. Романа опять звали поливать и пропалывать сорняки, и он опять получал пакетик с едой и непременной шоколадкой. Первыми всегда зацветали петунии. Они были самых разных видов, очень ярких и очень душистых. Потом зацветали и другие цветы. Они были посажены так, что всегда какие-нибудь цвели. Я любовалась ими и мечтала, что у меня тоже будет дом, а возле дома обязательно клумба с цветами. Я буду смотреть на цветы и вспоминать брата.
Не судите других, по себе не судите,
Ведь у каждого сердце своё.
Как их создал Господь, так людей и примите…
Каждый пусть, как умеет, живёт.
Ирина Самарина
Детство Людмилы
Судьба бывает жестока и непредсказуема. Казалось бы, до шести лет у меня было все – лучшие вещи, прекрасные игрушки, вкусные сладости. Я ни в чем не нуждалась, потому что моя мама была со мной. Она дарила мне любовь, заботу и ласку. Но в один миг всё изменилось, и моя жизнь перевернулась с ног на голову.
Я помню все мои игрушки, которые были у меня в детстве. Маме пришлось оставить их в старой квартире, когда она привезла меня с братом жить к бабушке. Тогда у меня были ощущения, что у меня что-то оторвали и выбросили. С кровью, с болью. Такую боль я чувствовала, когда обдирала коленку, и мне мазали ее йодом. Так драло и щипало, что я не могла терпеть, и из моих глаз текли горячие слезы. Так же мне было до слез больно, когда в детстве мама оставила на старой квартире мои игрушки.
Чем они были для меня? Конечно же, они были для меня живыми, это были мои друзья, с которыми я разговаривала, с которыми играла в свои наивные детские игры. Они любили и понимали меня, а я любила их. Когда я играла со своими куклами, медвежатами, я забывала обо всем, я полностью уходила в свой детский мир, в котором меня никто не ругал, меня выслушивали, меня обнимали. Мы в своих детских фантазиях ходили гулять по разным странам, мы играли в больницу, у нас было множество игр. Но самая главная и самая любимая игра была «дочки-матери».
С возрастом я поняла, что пыталась тогда, в далеком детстве, реконструировать семейные отношения, починить их в моей семье, потому что что-то было там сломано, что-то было не так. Я не понимала, не знала, как это объяснить и через игру пыталась восстановить то, чего мне не хватало. И конечно в моих играх я была мама. Я любила своих дочек и сыночков, я ухаживала за ними, кормила их кашкой, купала их, рассказывала им перед сном сказки. Я пыталась вести себя с ними так, как мне хотелось, чтобы со мной вела моя мама. Я пыталась дать моим игрушкам то, чего не хватало мне.
И вот мы уехали, а мои «детки» из моего наивного детства остались там, они были брошены. Может быть потом, уже в более взрослом возрасте я так болезненно воспринимала, отъезды мамы далеко и на долго, на годы. Я знала с детства, что такое